Этногенез финно-угорских народов по данным антропологии

Что касается венгров, то при всей неясности многих вопросов их этногенеза и этнической истории ясно одно: предки венгров рано оторвались от своего угорского ареала, долгое время проживали в среде народов, населявших южнорусские степи, вступали с ними в разнообразные и интенсивные брачные контакты, поэтому их этническая история отличается исключительным своеобразием по сравнению с другими финно-угорскими народами. Это своеобразие отразилось в их антропологическом облике — краниологически совершенно несомненно устанавливается сходство между венграми и носителями брахикранного сравнительно широколицего европеоидного комплекса, который так сильно был распространен в составе средневекового населения Нижнего Поволжья и северных районов Средней Азии и который представлял собою в разных вариантах позднюю формацию памиро-ферганской расы.

На западе своего ареала финно-угорские народы близко сходны морфологически с балтийскими и восточнославянскими. Не вдаваясь в подробности, отмечу лишь основной вывод, вытекающий из многих исследований: в составе эстонцев представлены те же локальные комплексы признаков, которые мы находим в составе балтов (Битов, Марк, Чебоксаров, 1959), по-видимому, можно то же повторить и про финнов (Kajanoja, 1970). Сходные, вернее даже сказать, тождественные локальные варианты объединяют русских северных и восточных областей их расселения с волжско-финскими народами (сводка данных: Алексеева, 1965). Последнее выявляется и по краниологическим данным: русские Архангельской области, например, краниологически сходны с восточно-финскими народами (Алексеев, 1969). Любопытно отметить, что география системы АВО не нарушает отмеченной картины чересполосицы антропологических и этнических границ и не противопоставляет финские народы их соседям (Бунак, 1969). Это справедливо даже по отношению к лопарям, которые по большинству серологических факторов сближаются с другими европейскими народами: последнее является основным аргументом против гипотезы их восточных контактов и рассмотрения их антропологического типа только в рамках европеоидной расы (A. Mourant, 1964). На востоке финно-угорского ареала комплекс признаков, свойственный хантам, представлен в то же время у ненцев (Дебец, 1947; Алексеев, 1971), селькупов (Дебец, 1947; Розов, 1956), частично, возможно, чулымских татар (Розов, 1961) и тобольских татар (Трофимова, 1947). У тюркоязычных народов Западной Сибири этот комплекс, судя по всем другим историческим свидетельствам, представляет собой субстратное явление. Что же касается морфологического сходства угров и самодийцев, то, вне зависимости от того, каким конкретным историческим событиям и процессам оно обязано своим возникновением — субстратно-суперстратному взаимодействию или формированию угров и самодийцев в сходной расовой среде,— оно должно быть отнесено к значительно более глубокому хронологическому уровню, чем упомянутое сходство обеих этих групп с тюркоязычными западносибирскими народами.

Сходство финнов с окружающими их балтами и восточнославянскими народами и этнографическими группами до недавнего времени рассматривалось как результат формирования народов разных языковых семей на основе одних и тех же антропологических элементов (Трофимова, 1946; Дебец, 1948). В этом находит выражение этногенетическая концепция, целиком отрицавшая достижения сравнительно-исторического языкознания и опиравшаяся па гипотезу этно- и глоттогепеза, сформулированпую Н. Я. Марром. В ходе исследований последних двух десятилетий все больше выясняется, что в расогенезе и этногенезе русского народа, во всяком случае, значительную роль, наряду с балтийским, сыграл древний финский субстрат. За счет этого субстрата логично отнести все отмеченные выше случаи морфологического схождения финских народов с балтийскими и русским. Датировка субстратных явлении в антропологическом составе русских — время распространения восточнославянских языков в Восточной Европе, т. е. середина и вторая половина I тысячелетия и. э. Такая датировка подтверждается и налеоантропологи-ческн. В этногенетичсском отпошении это означает, что аптропологнческнй материал заставляет говорить об особой роли в этнической истории финских народов последних полутора тысячелетий межэтнических контактов с балтами и славянами.

Групповые вариации признаков в составе угров и самодийцев складываются в несколько самостоятельных локальных сочетаний, которые не могут быть истолкованы как субстратные по отношению друг к другу. Скорее всего угры и самодинцы, как представители разных языковых семей, сформировались в относительно единой антропологической среде. Соответствующий процесс абсолютно пе освещен палеоаптропологическими материалами вследствие почти полного отсутствия их из лесных областей Сибири. Единственная приемлемая аналогия — таштыкское население Минусинской котловины, па краниологическое сходство которого с хантами указал впервые Г. Ф. Дебец (1948).