Этногенез сквозь призму Откровения

Мифология народов гор, лесных областей Европы, Азии, Северной Америки содержит богатейший материал, подтверждающий «медвежьи», «подобно тельцу», корни большого числа этносов: «В мифологических представлениях и ритуале медведь может выступать как… предок, родоначальник, тотем… <…> Сведения о людях-"медведях" имеются в древневосточных (в частности, в хеттских) текстах. <…> Тему родства (хозяина леса) отражают табуистические названия медведя – "отец", "дед", "дедушка"… "лесовой человек"… "хозяин"… Известны и другие принципы табуирования названий медведя: русское "медведь", то есть "едящий мед"; немецкое Вar, английское bеаr, то есть "бурый". <…> …Знаменательно отождествление… в медвежьем культе в Заволжье скотьего бога Велеса… с медведем»19.

К толкованию мифов народов мира, в которых присутствует телец, необходимо подходить очень осторожно: возможно наложение древнейших тотемических верований, связанных со львом, поскольку табуистическое описание льва в первые тысячелетия существования племен-«львов», вне всякого сомнения, включало в себя и сравнение его с быком, на тотемические верования племен-«медведей».

На севере европейской части России, в Литве, Белоруссии, то есть в местах обитания «медвежьего» Херувима, краеведами найдены и описаны сотни валунов с выбитыми следами стоп человека (реже каких-либо животных). Один из первых исследователей этих загадочных камней шуйский краевед Сергей Николаевич Ильин полагал, что следы животных, выбитые в соседстве со ступней, это – знаки тотемизма, памятники первобытного культа тех животных, которых люди считали своими священными предками. Непонятно, почему краевед вывел из класса тотемов сам след ступни человека, поскольку совершенно очевидно, что такое большое количество валунов-следовиков – это материальное свидетельство тотемического культа медведя, который в тотемических верованиях сливался с первопредком в одно целое. К тому же след медведя напоминает человеческий: человеческий след – это своеобразная табу-маскировка: нельзя явно называть имя тотема, рисовать, изготавливать его изображение – это закон тотемических верований.

Но самое главное, пожалуй, почему здесь надо видеть тотемический культ медведя, заключается в следующем: валун по очертаниям напоминает затаившегося в траве, среди деревьев медведя. Камни-следовики севера Руси – это, как представляется, живая летопись тотемических верований, зафиксированное в камне поклонение мифическому первопредку людей-«медведей». Позднее, в момент разрушения первобытнообщинного строя, тотемические воззрения претерпели изменения: тотемами стали признаваться лисы, рыси, лоси и др. животные, что и было отражено на некоторых камнях (экзотические следы типа обутой ноги – это позднейшие художества, к тотемическим верованиям, конечно же, не имеющие ни малейшего отношения). И, безусловно, прав С. Ильин, утверждавший, что камни-следовики были одновременно и знаком собственности родов и племен, рубежным знаком, поскольку в каждом «медвежьем» племени существовал свой валун-«медведь» – памятник предку-тотему, которому племя поклонялось.

Естественно, что установилась и определенная корреляция между флегматическим характером и телом людей-«медведей»: чуть выше среднего – рост, несколько бочкообразное туловище, кажущиеся коротковатыми на фоне мощного торса ноги.

Проходили столетия, численность племен «обезьяны», «льва», «орла» и «тельца», росла и к третьему тысячелетию до н.э. из-за этого в ряде регионов стала складываться неблагоприятная обстановка, грозящая необратимым нарушением экологического равновесия. И тогда на мировую арену вышли адамиты.

Глава II. «Двадцать четыре старца»

В приводимом выше из Апокалипсиса символе человечества намеренно был удержан один элемент: «…И вокруг престола двадцать четыре престола, а на престолах видел я сидевших двадцать четыре старца, которые облечены были в белые одежды» (Откр. 4:4); «И когда Он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем… И поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять книгу… ибо Ты был заклан, и кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени…» (Откр. 5:8,9). Одним словом, «четыре животных» и «двадцать четыре старца» разъединены лишь в символе, а в жизни они слиты в одно, составляют единство «всякого колена и языка, и народа и племени». И все же они резко отличаются друг от друга: «двадцать четыре старца» – как «сыны Божьи», а «четыре животных» имеют звериные черты.