Этнография

— Что про дух говорят, какие есть разговорные выражения: сила Духа или не сломленный Дух. Значит, Дух можно сломать? Да, в человеке можно сломать Дух. То есть ты борешься за что-то, а Дух не сломлен. Сдался, значит, у тебя Дух сломали. Похоже на то?

Я снаружи молчу, но внутри вовсю соглашаюсь. В таком состоянии лишнего ничего, и потому в мозгах, как говорится, кристальная ясность, и очень хорошо думается.

— Так что, получается, пока ты не сдаешься, у тебя Дух цел, а как ты сдался, можно считать, что твой дух сломался.

— Похоже, — соглашаюсь я.

— Значит, дух — это те решения, которые ты удерживаешь? Принял и держишь?

Я призадумался. Вот так я на Дух никогда не смотрел. Дух — это что-то святое, что никто трогать не должен. Даже я сам, как на деле-то вышло. И оно вроде как бы правильно. Вон ведь какое унижение Духа получается, если в нем копаться начинаешь. С другой стороны, я уже ученый и знаю, — никогда не доберешься до настояшего ответа, если не начнешь решать и копаться. И если искренне не принять то, что высовывается наружу, то сокровенное так и останется недоступным.

Нет, думаю, так не пойдет! Буду следовать за Дядькой до конца: вот я принял какое-то решение…

— Допустим, — продолжает он, — ты попал в тюрьму или тебя в плен взяли, и тебя заставляют предать своих, — пока твой дух не сломлен, ты же не предашь? А если ты предал, то ты чувствуешь, что или ты выбор сделал, или тебя сломали. Но что значит тебя сломали? Дух сломали. Твой дух борьбы сломали.

— Точно. Похоже.

— Так может дух не совсем решения, а способность принимать и удерживать решения?

Мне там, в дреме, даже легче стало от такого определения, потому что, если Дух — просто решения, — это вроде как-то уж очень разрушительно для моего самоосознавания. А вот способность принимать и удерживать решения, способность быть верным собственным решениям — это гораздо значимее и как-то приемлемее. А может, способность эта сама зависит от Духа? — вдруг приходит мне вопрос. И Дядька, точно ясновидящий, тут же повторяет его.

— А может, эта способность удерживать решения зависит от Духа? Язык принимает такое выражение? Принимает. Значит, Дух — не совсем способность. А что же он тогда такое?

Я оказался без ответа. Вишу, точно в пустоте, и никаких мыслей. Дядька точно почувствовал это и говорит:

— Посмотри внимательно, в каких случаях ты в состоянии удерживать решения? Когда ты готов ради них идти на смерть, верно? Ну, этот пример с пленом, с тюрьмой, когда опускают, ломают…

В дреме чем хорошо думать? Ничто лишнее для тебя не существует. И там я слышу Дядькины слова, но воспринимаю их не совсем словами, а скорее, полнокровными образами. Полнокровными — по сравнению с обычными, что вызывают у нас слова. И настолько этот образ, что создал Дядька, оказался полнокровным, что я вдруг отчетливо почувствовал, что Дух и Смерть — это что-то очень близко стоящее и друг без друга пониманию не доступное.

— И значит, — продолжает между тем Дядька, — если вспомнить понятие силы Духа, Дух это не способность, а сам способен ту же силу вкладывать в наши решения. Значит, в нем есть какая-то сила. А где у тебя сила? Ну, давай начнем по порядку.

Я там, в дреме начал, а Дядька здесь снаружи каким-то образом мои мысли читает и озвучивает. И ведь точно озвучивает. То ли телепат, то ли я по какой-то прописи иду, где мысль всех людей русской культуры делает обязательные шаги, и ошибиться невозможно.

— Мышечная сила в мышцах, — произносит он мою первую мысль. — Душевная сила. Значит, у души тоже какая-то сила есть, потому что от душевных сил зависит твое психическое здоровье, по крайней мере, срываешься — не срываешься, психуешь — не психуешь — это все душевные силы. Вот видишь, нашли и другие силы, как поискали, смотри, как интересно! Ну и, конечно, та самая сила Духа…

И тут самое интересное, что ты своими решениями, то есть силой Духа можешь противостоять любым сложностям жизни в том случае, если ты готов к смерти. И значит, жизнь тебя ломает в том случае, если ты не готов к смерти, а готов к жизни!.. Вот ведь какая странная штука!

Не получается ли у нас, что Дух твой нацелен на смерть, а вот то, что тебя ломает, нацелено на жизнь?

Я, как только эта мысль в меня вошла, как-то странно заплавал в своем состоянии. И даже слегка куда-то начал отлетать. Мысль: дух смерти во мне, что ли?! — пронзила, точно всполох. Я даже напугался, начал бороться и выскочил из дремы.

Но Дядька к этому спокойно отнесся. Просто сидит и ждет ответа, словно мы все это время беседовали. Поэтому я собрался и вытащил последнюю мысль, что у меня была в том состоянии:

— Что же, я нацелен на жизнь тела? Когда я выбираю жить в теле, то жизнь меня ломает. Почему?

— Сам, — говорит, — смотри. У тебя все ценное, все, ради чего ты живешь, — в этом мире. Ты живешь ценностями тела. Потеря тела — это вовсе не страшно, страшно потерять то, что ценно для тела. И не потому, что ты действительно так ценишь или любишь свое тело. Не потому, что ты действительно хочешь жить телом. А потому, что уйти из мира, пока все намеченное не получено, — очень больно!