Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе

Это, в частности, относится к языку, который, по мнению многих авторов, служит важнейшим критерием этноса. Значение языка в процессе консолидации этнических групп, действительно, велико. Однако оно коренится не столько в его генетических характеристиках, сколько в социолингвистических. Как показывают фактические материалы, для носителей этноса первостепенную важность имеют не объективные сходства или различия языков, которые в первую очередь учитываются этнографами и лингвистами, а те взаимоотношения, которые складываются между этносом и соседними иноязычными группами. Там, где ученые выделяют цепь близких диалектов, местное население может отрицать какие-либо лингвистические сходства вообще. А это, безусловно, влияет на его поведение и взаимоотношения с соседями. Следовательно, язык сам по себе еще не способен определить тот или иной облик этноса. Рассмотренное явление было обнаружено сравнительно недавно в связи с развитием нового направления в лингвистике — социолингвистики[792].

По мнению Д. Хаймса изучение проблемы этнических границ требует не столько разработки генетической классификации языков и диалектов, сколько глубокого анализа коммуникативных контактов между индивидами и группами. А эти контакты далеко не всегда обусловливаются сходством языков или диалектов, как показывают приводимые этим автором этнографические примеры. Последние убедительно свидетельствуют о том, что в некоторых случаях взаимопонимание достигается, несмотря на различия языков, а в других — даже сходство языков оказывается бесполезным и контакты не возникают.

Иными словами, лингвистические границы не совпадают с границами взаимопонимания, с границами общения. Большую роль при этом играет субъективный фактор: люди, использующие близкородственные языки или диалекты, могут отказаться понимать друг друга и, напротив, люди с разными языками могут потратить дополнительные усилия, чтобы установить взаимопонимание. Все это характерно не только для развитых, но и для отставших в своем развитии этносов. Таким образом, как утверждает Д. Хаймс, «полагаться на факты языка для определения границ культурного общения означает впадать в сильный лингвистический детерминизм»[793].

Пытаясь рассмотреть процесс в динамике, этот автор обнаружил такой интересный факт, как передвижение лингвистических границ при сохранении этнических. Подобного рода явления зафиксированы, например, у папуасов Новой Гвинеи и у многих индейцев Америки, где передвижение языковых границ зачастую не влияет на характер общения. Описанные факты, замечает Д. Хаймс, предостерегают от полного доверия к генетическим лингвистическим классификациям как основе реконструкции этнической истории[794].

Учет субъективного фактора имеет не меньшее значение при определении соотношения между этносом и культурой. Если раньше ученые полагали, что каждый этнос обладает своим неповторимым культурным комплексом, а сейчас некоторые специалисты, в целом отказываясь от такого подхода, продолжают искать этнические особенности в отдельных уникальных формах культуры[795], то многие другие исследователи утверждают, что этническое значение имеют не столько объективные сходства или различия культуры, сколько те, которые признаются самими людьми[796]. Как свидетельствуют этнографические данные, члены разных этносов могут отличаться по отметкам на теле, украшениям, одежде, танцам, ритуалам, пищевым привычкам, особенностям поведения и т. д., однако эти отличия не бывают строгими в силу непрекращающихся процессов заимствования и культурного обмена. Поэтому возникающие на такой основе этнические стереотипы могут отражать объективную реальность, но чаще всего ее не отражают[797].

Эту мысль иллюстрируют хотя бы следующие примеры, приведенные З. Наделем. «Для нупе племя обладает определенной культурой, специфической для него, независимо от вариантов внутри него и сходств с группами за пределами его границ. Их признание этого единства выражается в форме почти аксиоматических заявлений: „нупе делают то-то и то-то; то-то и то-то является обычаем нупе“, противопоставляющих обычаи и формы поведения нупе тем, которые характерны для других племен».

Объективная проверка этих утверждений показывает, что они содержат лишь полуправду, так как по объективным критериям строго разграничить культуру нупе и соседей не удается[798]. Точно такая же картина была обнаружена З. Наделем у населения гор Нуба[799].

По заключению М. Мермана, традиционные представления луа о себе и о других не отражают действительности. Так, луа отличают себя от соседних юан по 30 различным особенностям культуры. На самом деле 16 из этих особенностей уже ушли в прошлое, 8 имеются и у юан. Тем не менее, утверждение своего культурного своеобразия осложняет луа контакты с юан, в частности препятствует бракам с ними[800].