Это безумие, детка (СИ)

Феб Дюпон пытался ее понять.

– Роэл… – как будто через силу вымолвил он, лишь только она замолчала. – Роэл, бог мой… Какой ад ты носила в себе.

Он поднялся и, подойдя к ней, просто крепко-крепко ее обнял. И девушка, трепеща, ответила на это объятие с бесконечной благодарностью.

– Я ничего не могла поделать, Гаспар загнал меня в ловушку, – выдохнула она, впервые за долгое время почувствовав защищенность и... окончательную свободу. – Я сама загнала себя в ловушку и все-таки я боролась. Как могла. А потом сил сопротивляться ему уже не осталось. Прости меня.

– Бедная, бедная девочка… – тихо проговорил Феб, гладя ее по волосам. – Тебе не за что просить прощенья, ведь ты… Ты сумасшедшая, Роэл.

Мужчина неожиданно сжал ее слишком сильно. Ей почудилось что-то… Что-то неладное. Попыталась отстраниться, но он не дал.

– Роэл, детка, ты больна, – ласково прошептал Феб. – Ведь ты в него влюбилась. По-настоящему влюбилась в этого нелюдя, это чудовище. Я видел, как ты ему отдавалась – каждый раз со все большей страстью, каждый раз млея в объятиях монстра, обнажая перед ним не только тело, но и душу. Алкая следующей встречи. Буквально сходя от него с ума. И твои кошмары про Олимпию Пиррет – прямое следствие этой извращенной любви. Никакого черного козла на дороге, якобы из-за которого ты попала в аварию, на самом деле не было. Его породило твое больное сознание. Так оно спроецировало Гаспара.

– Что? – не веря своим ушам, прохрипела Роэл, чувствуя, как в следующее мгновение умрет. – Что?

– Ты даже себе не представляешь, как волнительно было наблюдать за развитием ваших отношений! – проговорил Феб с непривычной горячностью. – Ты ненавидела его, он видел в тебе секс-игрушку для своих утех и мясо для утоления голода, но затем… Каждый взгляд и каждое прикосновение, каждое слово – ураган совершенно противоречивых эмоций. Как могут они сочетаться в одном человеке? Как можно бояться и одновременно сходить с ума от страсти? Как можно желать пожрать и в то же время относиться с такой трогательной нежностью? Мой доклад, сопровожденный видеоматериалами и фотографиями, на предстоящем Конгрессе психиатров войдет в историю мировой психиатрии!

Роэл тупо смотрела на этого привлекательного мужчину в белом халате, который когда-то целовал ее, как будто видела его впервые.

Конгресс психиатров… История мировой психиатрии… Доклад… Фото и видео материалы чего? Ее с Гаспаром Леоне встреч? Секса?!

– Так ты знал? С самого, мать твою, начала ты все знал и просто позволял ему делать это со мной? – невнятно, потому что не хватало воздуха, выдохнула она. – Просто наблюдал за нами со стороны, втираясь ко мне в доверие, и писал свой блядский доклад?

– Не надо выражаться, Роэл, тебе это не идет, – с ласковым укором проговорил Дюпон. – И потом, во всем случившемся с тобой ты действительно виновата сама – я же не звал тебя в свою лечебницу. Лучше представь, какую великую службу сослужишь науке! От одной только мысли об этом дух захватывает! Каждую вашу встречу, каждую реплику и диалог лучшие психиатры княжества разберут по кирпичикам и, проанализировав, внесут в учебные пособия. Про себя я называл тебя Королева Стокгольмского синдрома, и не буду скрывать этого в докладе. Думаю, тебе это должно даже польстить…

– Сволочь! – завизжала Роэл и кинулась на него прямо через стол, впившись ногтями в красивое самодовольное лицо.

Раздался резкий звук сирены, которую он нажал у себя под столом и в кабинет ворвались санитары. Дюжие мужики с легкостью оттащили от главврача шипящую, как дикая кошка, девушку и попытались ее скрутить, но не тут-то было. Роэл и сама от себя такой прыти не ожидала – она рвалась и царапалась, но все же сладить с мужчинами не смогла. Они накинули на нее какой-то мешок из сероватой ткани, очень скромно претендующей на белую, и с помощью нескольких движений зафиксировали длиннющие рукава мешка, протянув их через две вертикальные петли на груди и под мышками.

И только тогда до с ног до головы спеленутой грубой толстой тканью Роэл дошло, что на нее надели смирительную рубашку.

– Вот уж от кого-кого, а от тебя, Роэл, не ожидал, – проговорил Феб Дюпон, осторожно дотронувшись до глубокой царапины, которая пересекала всю его правую щеку. – Я-то думал, ты не из буйных… Интересно, Гаспар, что ли, так повлиял? Но ничего, милая, я обещаю, что вылечу тебя от ненормальной любви к этому упырю. И ты станешь тихой, адекватной, послушной мышкой. Мне всегда нравились послушные, знаешь об этом? Но это уже тема следующего доклада. Помни, девочка моя, это лишь только для твоего блага.

Указательным пальцем он притронулся к ее лбу. Роэл страшно закричала и, изгибаясь, попыталась его укусить. Она понимала, что в смирительной рубашке этого ей, конечно, не дадут, но справиться с собой не могла.

Сволочь! Какой же он оказался сволочью! Даже не предполагая об этом, Роэл все время была его подопытным кроликом, за которым он вел пристальное наблюдение.

– Все еще хуже, чем я думал, – сокрушенно покачал головой Дюпон и обратился к санитарам. – Метаквалон ей! Двойную дозу!