Это безумие, детка

С самого начала – с того момента, как она пришла в газету «Вечерний Буковень» и звезда газеты Николас Леконт обратил на нее внимание, Роэл подозревала подвох. Самый красивый, самый великолепный, самый неотразимый мужчина, по которому сохла вся женская часть газеты, отдал свое предпочтение ей, новенькой, какой-то сочинительнице гороскопов! Но затем она растворилась в свиданиях и всей той потрясающей романтике, которой щедро окружил девушку Николас. Да, он умел ухаживать красиво. Каким-то чудесным образом на ее столе возникали потрясающие экзотические букеты цветов, приятные подарки и сладости. Никогда не повторялся и не водил Роэл в одни и те же места: самые шикарные рестораны Буковеня, кино и театр, различные выставки и светские мероприятия, а однажды Ник повел ее в оперу! Он был таким обаятельным, тонким, великолепным, что девушка, которая поначалу отнеслась к его ухаживаниям настороженно, растаяла и поверила в искренние чувства.

Роэл нравилось в нем все, но безукоризненные манеры и остроумие просто ее покорили. Ей было легко болтать с ним и смеяться, пить шампанское, слушать необычные комплименты. И да, чего уж тут греха таить, в глубине души ей было приятно, когда дамы с работы провожали ее пристальными взглядами и перешептывались за спиной, страшно завидуя, что самый блестящий журналист Буковеня предпочел им ее. Некоторыедаже стали поговаривать о предложении, которое должно было скоро последовать от Николаса, и от этих разговоров у Роэл сладко-сладко замирало сердце. Они уже находились в статусе пары, и иначе, как пару, на работе их не воспринимали.

И когда после очередного свидания, которое проходило на крыше одного из небоскребов под чарующие звуки настоящего оркестра, экипаж, запряженный тройкой белых лошадей, отвез их в номер люкс самого роскошного отеля Буковеня, она была на седьмом небе от счастья. Не колебалась. Отдала все, и ни о чем не жалела. И потом каждый раз отдавалась ему с той же доверчивостью и простотой, испытывала восторг и искренне считала, что он ощущает то же самое.

Поэтому, спустя почти год этих серьёзных отношений – первых серьёзных отношений в ее жизни, слова Николаса прозвучали для Роэл громом среди ясного неба.

Она сухая?! Она бревно в постели?! Она его не удовлетворяет?! Она фригидна?! Он не может это больше терпеть?!

Роэл сдержала первый и самый сильный порыв кинуться к нему с объятиями, умоляя не расставаться, дать ей еще немного времени… Его слова и так ударили по самому больному, ранили в самое сердце, нельзя было допускать еще большего позора. Старшая сестра всегда учила относиться к себе с достоинством и не унижаться перед мужчинами, поэтому Роэл нашла силы сказать:

– Да. Да, хорошо. Я поняла тебя, Николас.

Судя по мелькнувшему в его глазах разочарованию, он все-таки ждал истерики и мольб оставить все, как есть. Напрасно. Истерики не будет.

Это потом, когда она выйдет из его квартиры и под проливным дождем побежит к остановке в распахнутом настежь плаще, слезы будут течь и течь по лицу, смешиваясь с каплями дождя, Роэл даст себе волю. Потом, сидя в переполненном трамвае она будет с ужасом думать, как ей теперь дальше жить. Потом приедет в свою небольшую квартирку и бросится на кровать, задыхаясь от зияющей раны, так внезапно образовавшейся в груди.

Но в тот сокрушительный момент Роэл смогла совладать с рвущимися наружу эмоциями. И здесь ей было чем гордиться. Но девушка даже не подозревала, что Николас Леконт успел безраздельно завладеть ее сердцем. Что она полюбит неотразимого журналиста и их расставание станет для нее катастрофой.

В тот же вечер она решила уволиться. Видеть его каждый день, зная, что теперь он не принадлежит ей, слушать ехидные пересуды коллег было непереносимо. Но Роэл не хотела бросаться в омут с головой и понимала – прежде, чем увольняться, надо найти новую работу. Она и так получает до смешного мало – не садиться же на шею старшей сестре из-за своих растоптанных чувств. Думала, сможет подыскать хоть что-нибудь, но заблуждалась. Бесконечные собеседования вымотали девушку окончательно и, так не найдя мало-мальски стоящего варианта, она решила пока оставить все, как есть.

Смогла отгородиться от него, абстрагироваться от мысли, что восемь часов в день напротив нее сидит человек, который совсем недавно ласкал и целовал ее, а потом заявил, что на самом деле терпел и она его не возбуждала. Смогла не обращать внимания на ехидные перешептывания коллег за спиной. Смогла загнать свою боль и глубочайшую неуверенность в себе, которую принесли эти отношения, глубоко вовнутрь.