Это было на рассвете

— Такие дела, товарищи, — Продолжал Тарасов. — Чем хуже погода, тем легче нам. Трудно нам? Да, не спорю. За ворот льет? Да, еще как. Ноги мокрые? Да, больше некуда. Товарищи коммунисты, мы не хуже своих отцов и дедов. Мы выдержим все капризы природы! Вот почему мила мне наша сегодняшняя погода. Она должна стать по душе и вам. Пока гитлеровцы ждут погоду, мы сумеем мобилизовать свои силы и начнем наносить удары. «Делайте на войне то, что противник почитает за невозможное», — говорил А. В. Суворов.

— Верно ведь, друзья! Нечего нам унывать! — твердо, почти одновременно ответили политруки Кузьмин и Зарецкий.

— Дело яснее ясного, товарищ комиссар. Не привыкать нам к ненастной погоде. Опрашивается, долго ли мы еще будем сидеть под Москвой? Не пора ли нам на фронт? — раздался голос Немировского.

— Согласуют с вами, товарищ сержант, а потом и подадимся, — подзадоривая, проговорил башенный стрелок Гарин.

— Как только завершим дела, — ответил комиссар.

Затем командир полка дал некоторые указания по приведению в порядок матчасти. Коммунисты, расходясь по своим подразделениям, продолжали разговор. Стремление комиссара быть ближе к подчиненным, понять их и помочь вызывало у них подобные же чувства. Там, где проходил он, бойцы старались показать четкость и умение.

Завидев комиссара, вмиг выстроился перед своей машиной экипаж младшего лейтенанта Василия Зайцева.

— Радист-пулеметчик комсомолец Ращупкин, из Москвы.

— Башенный стрелок комсомолец Овчинников, горьковский.

— Механик-водитель комсомолец Кривоус, с Харьковщины.

— Командир танка Зайцев, ярославский.

— Три комсомольца и один беспартийный, — улыбнулся Тарасов.

— Буду стараться завоевать высокое звание коммуниста в бою! — ответил Зайцев комиссару.

— А где мой танк? — спросил комиссар.

— Вот и ваша боевая машина, — подведя его к новенькому КВ, сказал Давыдов.

— Знаю в совершенстве БТ, Т-26, Т-34, а вот на тяжелом воевать не приходилось, — откровенно признался комиссар, пожимая руки экипажу.

— Товарищ комиссар, опыт — дело наживное, — словно сговорившись, ответили танкисты.

Старшему политруку Тарасову приходилось изучать матчасть новой машины и стрелять из тридцатисемимиллиметровых зенитных автоматических орудий, имевшихся на вооружении полка. За три дня он познакомился с каждым воином полка.

— Общее впечатление, комиссар? — поинтересовался командир полка Косогорский.

— Хорошее, Поразили меня высокое моральное состояние и дисциплина, подтянутость, взаимное уважение, соблюдение субординации. Техникой владеют отлично, особенно командиры танков. Хорошая взаимозаменяемость в расчетах, — высказал свое мнение Тарасов.

Напряженная обстановка на фронтах резко сократила сроки переформирования. В ночь на 23 сентября бригада отправилась на фронт. Через двое суток сосредоточилась на севере Ленинградской области в районе Комбаково — Сюрьга.

В последние дни генерал Копцов осмысливал и переоценивал те военные операции, в которых он участвовал. До сих пор ему приходилось воевать в пустынной, равнинной местности. А тут — леса, болота, немало рек и озер. Надо быть готовым действовать в заснеженных полях, густых лесах да в трескучий мороз.

На собрании личного состава танкового полка коммунисты и комсомольцы решительно заявили:

— Выдержим и преодолеем все!

Танкисты вместе с бойцами мотострелкового пулеметного батальона бригады, не теряя ни минуты, приступили к отработке выполнения команд, тренировкам боевых приемов. На третьи сутки начались учебные стрельбы. Это для танкистов всегда было особым праздником. В подразделениях вышли «Боевые листки» под разными названиями: «Кто меткий», «Не промахнись, браток!», «Учись бить метко фашистов!»

— Ну, что ж, посмотрим, как стреляет саратовец, — подмигнув, бросил лейтенант Ежаков Олейнику.

— Во всяком случае — не хуже ульяновца, — не без гордости ответил тот.

Служили вместе два молодых лейтенанта — неразлучные боевые друзья, вечные соперники. Служили без зависти друг к другу. Иван Яковлевич Олейник гордился тем, что перед войной окончил прославленное Саратовское Краснознаменное танковое училище, многие преподаватели которого были участниками боев на Хасане и Халхин-Голе.

— Разве сравнить Саратовское с училищем на родине вождя — Ульяновским, — подзадоривал другой, Василий Ежаков.

Они прекрасно понимали, что оба училища Краснознаменные, прославленные.

— Ванюша, что у тебя за манера — спорить со старшим по возрасту? — часто шутил Василий. Он был старше Олейника всего на два дня.

После стрельбы друзья прежде всего поинтересовались результатами каждого. Оказалось, что не только лично они, но и командуемые ими подразделения отстрелялись с общей оценкой «отлично». Боевые товарищи поздравили друг друга, а командир полка объявил им благодарность.

Вскоре начались бои. Особенно кровопролитными были они за Свирьстрой. Город неоднократно переходил из рук в руки.

Исключительно мужественно сражался экипаж командира роты тяжелых танков лейтенанта Я. П. Карташова. В первом же бою он уничтожил две пушки противника.