Это было...(СИ)

Подняв глаза, обладательница этого имени увидела, как во двор входят товарищи ее отца. И если Хюберту дочь Ганса улыбнулась той простодушной улыбкой, выдававшей в ней чистоту и невинность помыслов, то вот мрачный Вольф, удостоивший ее кивком головы, да внимательным взглядом, вызвал у нее совершенно иные чувства.

Почему-то ей всегда хотелось уйти подальше от этого старика. Почему? Быть может что-то чувствовал этот невинный цветок юности. Что-то такое, что читалось по бездушным серым глазам мужчины. Все могло объясняться куда проще – теперь перед ней был не просто товарищ ее отца, а еще и враг ее хорошего друга.

- Ты как всегда усердно трудишься. Как говорится, утренний час золотом во рту горазд! – задумчиво глядя на Агату, проговорил Хюберт.

Стоящий рядом Вольф оглядел своего подмастерья. Может тот и был талантливым молодым охотником, но, видимо, ни одному мужчине еще не удалось уйти от колдовских чар прекрасных юных дев.

- Матушка попросила подмести. Я и… подметаю. – замялась было Агата, ибо как-то странно на нее смотрел молодой охотник. Для привыкшей к неласковому обращению Ганса да к ехидным насмешкам Вильгельма, девушке было не по себе от такого внимания со стороны мужчины. – Е-если вы ищите отца – он дома.

- Ах… ну да.

- Я вас провожу. – сказала девушка, поймав на себе изучающий взгляд старика Вольфа. И что он на нее так смотрит? Агата подозрительно прищурилась, выдав отличительную черту своего характера, и, заметив искры бесстрашия в темных глазах девушки, старик лишь двусмысленно улыбнулся. – Идемте.

- Разумеется.

- Правда? Ты нас проводишь? Ты такая добрая… – добавил простодушно ничего не заметивший Хюберт. Молодой человек еще о чем-то стал говорить с Агатой, рассуждая о ее умении готовить и вести хозяйство в доме, и пока эти двое боли поглощены заливавшим им щеки румянцем, Вольф вновь вспомнил о прошлом.

- Хм… Кровь от крови, Энхен.

Через пять минут за обеденным столом в доме Ганса собралась гильдия охотников – гордость деревни, что неустанно вела борьбу с подступавшим вплотную лесом. Помимо хозяина дома, Хюберта и старого охотника, за столом собрались еще несколько мужчин. То были дровосеки и старейшина деревни, уже несколько лет управлявший местным советом. В таком составе им предстояло решить один немало важный вопрос, на обсуждении которого решил поприсутствовать и Вильгельм. Может, юноша и не имел пока никакого отношения к великому промыслу отца, да и не прославился никакими делами во благо деревни, ему как мужчине позволили остаться. Гордо задрав нос к верху, подросток чувствовал себя на седьмом небе от счастья, ведь когда об этом узнают местные девицы, даже прекрасная Матильда попытается соискать его общества. Хм… Ведь он, как никак, но будущий охотник!

- Хюберт. – не глядя, молчавший Вольф одернул своего ученика. – Кого ты там выглядываешь?

- А? Да нет, так задумался. Простите, господин Вольф.

- Я прошу внимания! – недовольно теребя ус, слово взял хозяин дома. – Для вас всех не секрет, как обстоят дела.

- Ты о том, что олени пришли с северных границ? Я видел намедни олениху. Думал это наоборот хорошо. Скоро сезон и….

- Нет… Я говорю о другом. – мужчина закусил губу, да так, словно ему было стыдно признаваться в том, что он собирался сказать. – Волки. Черт... Они возвращаются.

- Волки

- Что?

- Не может быть...

В доме охотника повисла угрожающая тишина. Казалось, довольствуясь спокойной праздной жизнью человек уж и забыл об опасности никогда не дремлющего леса.

- Волки? О чем ты? – старейшина, совладав с собой, продолжил череду вопросов, вернув соратников из задумчивого молчаливого небытия. – Как? Кроме «серого черта» здесь не было волков уже лет эдак….

- Да. Что за околесицу ты несешь, Ганс? – встрял один из дровосеков. – Видать, чертяга так тебя достал, что ты теперь повсюду видишь волков.

- Черт дери, я готов кровью подписаться под каждым своим словом!

- Ага. Я помню очень хорошо… «Сохатые, сохатые». – мужчина приставила к голове руки и, изобразив таким способом рога, попыталась состроить из себя благородного оленя. Помнившие не понаслышке об одной давней истории мужчины невольно прыснули со смеху. Ганс медленно стал наливаться пунцовой краской от злости. – Сколько оленей ты тогда усмотрел?

- Спроси иначе. Сколько волков ему теперь примерещилось?

- Аха-ха-ха.

- Ах вы… Ах вы… – хлопнув по столу, Ганс ознаменовал – его чаша терпения переполнена, и большего он терпеть не намерен.

Бурю в стакане свел на нет мрачный старик своим тихим словно мертвым голосом. Стоявший поодаль, не снявший своей шубы и опиравшийся на свое верное ружье, он повидал на своем веку достаточно, чтобы заткнуть каждого из этих сопляков. Едва выпрямившись, старик вытянулся до потолка и заговорил.