Это было в Коканде

Юсуп устроил в Беш-Арыке собрание районного актива, он рассказывал все, что видел: о всех безобразиях, о всех разрушениях, о миллионных убытках, о вредительствах, о контрреволюционных разговорах, которые велись среди дехкан, и потребовал, чтобы все "подножие" Хамдама, все его ставленники были сняты со своих мест. Список начинался с Абдуллы, сына Хамдама, вторым шел в списке Баймуратов и третьим - Сапар Рахимов; следом за ними шли еще сорок семь человек. Это были опорные точки Хамдама, его негласные командиры, старые его джигиты (не из полка, а из личной охраны). Кроме того, Юсуп предложил собранию возбудить ходатайство о переименовании колхоза имени Хамдама... О самом Хамдаме он ничего не говорил. Он решил не торопиться и на время оставить Хамдама в покое. Собрание было шумное, но предложение Юсупа приняли.

15

Сапар и Абдулла вечером прямо с собрания прибежали к Хамдаму. У Абдуллы тряслись губы. Сапар выглядел тверже.

Выслушав рассказ и того и другого, Хамдам рассмеялся.

- Хоп, хоп! Хорошо! - сказал он. - А что люди говорят?

- Разное говорят, отец... - ответил Абдулла. - Одни так, другие так... Сегодня один кричал, что нас выслать надо. Плохо, отец.

- А наши как? - спросил Хамдам.

- Наши?.. - Абдулла почесал рыжую бровь и ответил: - Что - наши?.. Много ли наших? Да и чего стоит человек? Сосед руку подымает - я тоже! Люди есть люди...

- Навоз! - выругался Хамдам.

Он приказал Абдулле сейчас же забрать все ценности и ехать в Андархан, спрятать их на кладбище, в ямах, потом позвал Насырова и сказал ему:

- А ты тоже торопись в Гальчу. Предупреди Баймуратова. Мало ли что может быть... Сегодня одно, завтра другое! Пусть яму зароет... Абдулла прав. Время - ветер, люди - пыль.

- Какую яму? - спросил киргиз. - Ту?

- Ну да, - ответил Хамдам.

Насыров нахмурился.

- Пес! - закричал Хамдам, увидев это. - Все мы скоро накормим червей! Смотри, кругом загорается! О чем думаешь?

Насыров ничего не ответил. Сняв со стены галерейки седло, он пошел под навес, к лошадям.

16

Абдулла и Насыров уехали.

Хамдам сидел на галерейке, прислушиваясь к шуму в Беш-Арыке.

"Вот жизнь! - думал он. - Ничего нет твердого. Сегодня ты - голова, а завтра - ноги. Сегодня - дуб, завтра - солома!.."

Сапар поместился возле него, на деревянной приступочке. Он вздыхал, поглаживая себе колени.

- Не бойся, - сказал ему Хамдам. - Пойдем посмотрим, что делается.

Он крикнул женам:

- Заприте калитку... Я скоро приду.

Потом взял плетку, чтобы отгонять собак, надел на себя летний серый плащ и вышел вместе с джигитом из ворот. Ночь была прохладная.

Несмотря на поздний час, по Беш-Арыку ходили люди. На площади еще была открыта чайхана, и Хамдам решил зайти в нее, напиться чаю. Толкнув дверь, он замер от удивления. В чайхане он услыхал голос Юсупа. Хамдам не сразу понял, в чем дело... Но, оглядевшись, увидел черную тарелку репродуктора, висевшую на стене около керосиновой лампы.

"Колхозы - крепкое дитя... - говорил Юсуп. - Оно закалилось! Но каждый час, каждую минуту враги готовы отравить его. Советская власть много помогла колхозам. Но я буду несправедлив, если скажу, что у нас все благополучно. Нет. Колхозник понимает свои обязанности? Нет! Он часто не понимает их. Почему? Потому что их не хочет понимать колхозный руководитель - чужой человек, готовый в любую минуту предать колхоз... Крестьяне требуют руководства, а он молчит. Но хуже, когда он вредит! Так было у нас в Беш-Арыке..."

Хамдам заметил, что люди, сидевшие в чайхане, зашептались.

"Снова зашевелились наши враги... - продолжал Юсуп. - Они упрекают нас в беспокойстве... Конечно, им было бы приятнее, если бы мы не заметили их. Убийца не любит, когда его хватают за руку, он кричит: "Я же не убил..." Да, еще не убил, но ты занес руку, и мы знаем - ты способен убить, ты ведь убивал..."

Хамдам увидел, как один из сидящих в чайхане толкнул локтем своего соседа. Этот человек внимательно посмотрел на Хамдама, и вся чайхана снова стала шептаться.

- Полно! Негде сесть, - сказал Хамдам Сапару и вышел вместе с ним из чайханы.

- Видел, как посмотрели? Никто не встал. Места мне не нашлось, проговорил он, обращаясь к Сапару. - Как будто меня можно унизить! Скоты...

Он мрачно зашагал по беш-арыкской площади.

"Плохо! Вот что сделаю... - подумал он. - Схожу к Юсупу и объявлю ему, что уезжаю на покой в Андархан... Скажу: "Возвращаюсь туда, откуда жить начал..." Потом у Карима спрошу: что мне делать?"

Темные щели переулков и тупиков, редкие огни, яркое небо - все казалось Хамдаму тревожным в эту ночь. Сапар шел сбоку. Хамдам опирался на его плечо и все время оглядывался назад.

Люди прошли мимо Хамдама, не узнав его... Хамдам зевнул. Сердце его успокоилось.