Это было в Веморке

Лотар вернулся в пивной сад и взял себе еще эля. Размышляя о том, какую силу над людьми имеет господин Случай и как он благодарен ему за сегодняшнюю встречу, не заметив опустошил стакан, попросив официантку принести еще. Легкий хмель приятно обострял положительные эмоции, а природа и обстановка вокруг заставляли просто быть счастливым. К соседнему столику подошла семья, и мальчик лет семи, подняв руки вверх и раскачиваясь, грозным голосом спрашивал у отца, похож ли он на медведя. Конечно, как же он сам не догадался. Завтра они посетят это царство животных. Лотар не преувеличивал. Берлин мог легко похвастаться своим зоосадом перед любой столицей мира. Если и был человек, способный создать рай для диких животных, то это Генрих Бодинус. Став в 1869 году директором зоопарка, за почти двадцать лет он провел впечатляющие преобразования. В каждом его детище чувствовалось, с какой любовью он относился к живой природе. Многим казалось, что звери, будь то хищники или травоядные, принимали его за своего. Оно и понятно. Любое живое существо ощущает любовь к себе и отвечает тем же. А некоторые считали, что его любят даже камни. Ту экзотику, в которую он погрузил атмосферу зоопарка, очень сложно передать словами, её надо было лицезреть.

Проведя еще немного времени в кафе, слушая восторженный голос мальчика за соседним столом, он не спеша встал и направился в сторону зоосада. Обойдя озеро Нойер и купив два билета, счастливый возвратился домой. Лотар жил по северную сторону Тиргартена, а Лиона, как оказалось, с южной. Классический пример. Два любящих сердца, и по разные берега. Только воды холодной реки в этой истории заменял уютный зеленый лес, дыханием которого наслаждался весь Берлин. «Я сделаю всё, чтобы завтра эти четыре года для Лионы начали превращаться в обычный неприятный сон, который со временем уходит из памяти», – думал Лотар, поудобнее пристраиваясь на подушку. Он не догадывался, что первый шаг сделан был уже сегодня, и за последнее время Лиона впервые уснула с улыбкой на лице.

Логдэ проснулся около семи утра, и стрелки на часах, как бы издеваясь, передвигались не быстрее улитки. Берлин пробуждался и оживал, показывая, что время продолжает свой ход и полдень не за горами. Чтобы убить время (дома это не получалось), он решил прогуляться к Бранденбургским воротам. Затем, обойдя Тиргартен с востока и далее с юга, направился к озеру Нойер. Как и вчера, погода не могла не радовать своей теплотой. Лотар подошел к лавочке и взглянул на часы. Было двадцать минут двенадцатого.

– Привет! Не смотри на время, я уже здесь, – услышал он за спиной её веселый голос и обернулся.

– Привет, но ведь еще не полдень?

– Но ты тоже здесь, – она игриво улыбнулась и продолжила, – когда я вчера возвращалась домой, подумала, не посетить ли нам завтра зоопарк, и купила два билета.

Доставая их из сумочки, Лиона не заметила, как он вытащил из кармана свои, держа по одному в каждой руке. Встретившись взглядами, они разбудили дремавших рядом птиц своим звонким хохотом.

– Значит, сам Бог велел! – рассмеялась она и, развернувшись, направилась в сторону зоосада. Лотар шел чуть сзади и не сводил с нее глаз. Зайдя на мост через канал Ландвер, она посмотрела на него и снова улыбнулась, увидев билеты в его руке. Теперь на них обратили внимание двое детей, скорей всего, брат и сестра, кормивших с моста уток.

– Малыши, не хотите в зоопарк? Там тоже есть кого покормить, – спросил Лотар и, не дожидаясь ответа, протянул билеты. Их не пришлось долго уговаривать. Мальчик смело подошел, взял билеты и с серьезным лицом начал внимательно их рассматривать, переворачивая в руке, словно опытный оценщик в ломбарде. Потом, крикнув сестре, что слона будет кормить только он, побежал по мосту. Девочка, попрощавшись с утками и поблагодарив его, ринулась за ним. А следом, наслаждаясь присутствием друг друга, неспешно последовали два учащённо бьющихся сердца.

Знаменитые слоновьи ворота, сделанные в виде пагоды, притягивали своим видом посетителей, как бы приветствуя их легким индийским поклоном. Прогуливаясь от вольера к вольеру, Лотар поймал себя на мысли, что они созданы так, как будто их главная функция не защитить людей от диких животных, а совсем наоборот – охранять зверюшек от посягательств человека. Видя, какое спокойствие и безмятежность царят у животных, наверное, оно так и было. Этот природный покой нарушали только детские восторженные возгласы, а взрослые тихо обменивались впечатлениями. Единственными, кому слово «покой» только снится, были макаки. Каждая была чем-то занята. И только она сама знала, что делает. Наблюдая, что они вытворяют, это не могло не вызывать улыбку, Лиона задумчиво спросила:

– Неужели Дарвин прав? Это какой-то кошмар. Мы не можем быть от них.

– Ты же не будешь отрицать, что собака произошла от волка. А теперь представь мордочку немецкого шпица, которому показали волка и сказали, что он произошел от него.

Она открыла сумочку, достала зеркало и, взглянув в него, весело сказала:

– Зачем её представлять, я на нее смотрю!