Это было жаркое, жаркое лето

Но откуда же тогда это незабываемое ощущение округлой твердой гальки под ногами, обжигающей ступни?.. Нет, это были вовсе не волны Черного моря, плавно несущие его вдаль; он просто качался в гамаке, натянутом между двумя соснами на берегу Балтийского моря — Рижского залива… И конечно же, это была не галька — как же он мог так глупо ошибиться? Ведь это был мягкий светло-желтый песок… Но ведь он никогда не был и на Рижском взморье… Не был?… Да, наверное, это все же гамак, но только натянут он между двумя подмосковными березками, а рядом раскинулись разноцветные туристические палатки… Но был ли он в Подмосковье? Неважно… А важно лишь то, что сейчас ему удивительно хорошо, рядом с ним Ольга и она ласково зовет его куда-то… Ольга… Ольга… Как не хочется просыпаться, ну почему в твоем голосе звучат такие требовательные нотки?.. Милая, зачем же ты пытаешься меня разбудить, ведь я тебя люблю и мне так хорошо с тобой рядом… И ты меня тоже любишь, я знаю…

«Саша! Саша! С тобой все в порядке?..» — но почему этот голос уже совсем не напоминает голос его любимой Оли, а принадлежит, скорее, какому-то пожилому человеку? И этот голос он уже где-то слышал… Но зачем он его зовет? Зачем ему понадобился Чиж?..

— Саша! Саша! — Он открыл глаза.

Нет, точнее он не открыл их, а лишь чуточку, на миллиметр приподнял веки, но тут же вновь их захлопнул, почувствовав нестерпимую резь от яркого дневного света. И почему здесь на окнах только тяжелые занавески? Надо было еще заклеить их черной бумагой, чтобы не стало этого яркого, обжигающего глаза света. И вообще, где он сейчас находится?..

Сознание медленно, с трудом, возвращалось к Чижу. Возвращалось не резко, одним гигантским скачком, но постепенно, неслышно подкрадываясь на мягких кошачьих лапах. Наконец, он полностью осознал, что находится в чьей-то комнате. В чьей — он пока не знал, но не в своей и не в плохом месте — здесь не было отрицательной энергетики — он находится в комнате друга. Друга, к которому он обратился с какой-то просьбой и который обещал ему помочь. Но в чем? И разве он действительно кого-то о чем-то просил? Вроде бы эта просьба была связана с какой-то болезнью. Но разве он был болен?

И вот произошел резкий скачок — сознание ворвалось сразу, словно включили свет в темном подвале. Еще не открыв глаз, он четко вспомнил, что находится в квартире милейшего человека — Кирилла Матвеевича, профессора, который взялся провести сеанс, чтобы помочь ему, Чижу освободиться от какой-то зависимости, созданной чьей-то злой волей и овладевшей им неведомо когда и с какими целями. Чиж открыл глаза.

Теперь приглушенный мягкий свет, едва пробивающийся из-за плотных штор, уже совсем не раздражал его глаз. Профессор сидел напротив, как это было перед началом сеанса, перед тем, как он погрузился во мрак, и внимательно смотрел ему в глаза. А сам сеанс? Был он или нет? Может, просто не удался — ведь все оставалось точно таким же, как прежде, и никаких изменений в себе он не ощущал…

— Профессор, — голос еще плохо ему подчинялся, — а почему вы не проводите сеанс? — Тот молчал и только его взгляд стал внезапно каким-то… Настороженным, что ли? — Кирилл Матвеевич, почему вы молчите? Или сеанс не удался?

Только сейчас профессор открыл рот:

— Саша, сеанс только что закончился. — Его голос звучал очень устало и был каким-то бесцветным. — Я сделал все, что было возможным.

— Но вы меня раскодировали? — Теперь голос Саши приобрел требовательность. — Ведь именно для этого мы и встретились с вами…

— Я сделал все, что было возможным, — опять повторил профессор. — И я предполагаю, что результат есть, может быть только он проявится чуть позже… Кстати, тот факт, что вы живы и здоровы, уже сам по себе является неплохим результатом, Саша, поверьте мне. Такое грубое вторжение в ваше сознание могло иметь весьма плачевные результаты — мы об этом не раз уже с вами говорили. Вспомните про упомянутую мною опасность раскодирования — ведь вы могли просто умереть. Еще раз повторю: то, что вы здоровы и мы с вами нормально разговариваем — уже само по себе хорошо.

Так вот почему профессор так внимательно на него смотрел… Чиж понял, что Кирилл Матвеевич наблюдал за его реакциями и, по-видимому, никаких патологических отклонений не обнаружил. Может, он действительно прав и только одно это — уже прекрасный результат? Но нет, ведь он пришел сюда совсем не за этим. Именно потому, что ему нужно было либо все, либо ничего, он и находился сейчас здесь…

— А как долго может все это продолжаться? Я имею в виду то, что вы сказали: все может проявиться несколько позже? — Голова Александра еще плохо работатала и он прекрасно осознавал путаность своих вопросов.

— Возможно — через день, через месяц; возможно — никогда, — с расстановкой, взвешивая каждое слово, ответил Кирилл Матвеевич. — Но скорее всего, это произойдет сейчас, если только уже не происходит. Вы еще ничего не вспомнили, Саша?