Это было жаркое, жаркое лето

Неслучайно уже несколько раз именно ему вместо Дрына Голова поручал нанести первый, самый ответственный удар, служащий сигналом к общей атаке. А когда Сокол, однажды придя раньше всех на очередное сборище в подвале и оказавшись со Светланой наедине, не вняв предупреждению девушки, попытался завалить ее на топчан, то появившийся неожиданно Умник так избил незадачливого любовника, что вдобавок к царапинам, нанесенным отчаянно защищающейся девушкой, тому пришлось зашивать в больнице разбитую голову и лицо. В тот день его спас только пришедший следующим после Колесникова Голованов, заставший упавшего на пол и пытающегося прикрыть лицо руками Сокола, и с трудом оттащивший с остервенением топтавшего его Умника.

После этого случая на последнего смотрели уже совсем не так, как парой месяцев раньше, считая его маменькиным сынком — теперь он здорово поднял свой авторитет, став полноценным замом Головы, и даже слегка потеснив Дрына, страдающего некоторым тугодумием. Теперь этот спаянный, проверенный в делах коллектив с гордостью именовал себя бандой…

— Так что предложишь, Умник? — еще раз повторил Голова, как всегда надеясь на сообразительность последнего. — Если кабаки отпадают, — он указал на кивком подтвердившую его слова Свету, — то что нам, черт побери, еще остается?

— Я тут немного подумал… — не спеша, с достоинством человека, готового бороться за свое мнение, ответил тот, — почему бы нам просто не влиться в какую-нибудь настоящую, уже авторитетную группировку? Их в городе несколько. Прийти к ним своей командой — звеном, что ли — и все дела.

— И что? — недовольно буркнул Голова, панически боявшийся утратить роль безоговорочного лидера. — Потерять свою самостоятельность?

— Зато и дела будут покруче, чем пьяных мордовать, а значит и денежнее, — пояснил свою мысль Умник.

— И пушки дадут, — поддакнул Мелкий, с восторгом глядя на Умника. Он первым принял стремительно подскочивший рейтинг последнего.

— И в зоне, если что, будут подогревать, — высказался Сокол. — У меня братан сидит, так он писал, что те, которые из разных там группировок, очень даже неплохо живут.

— Типун тебе на язык, идиот… — проворчал Голова, которому совсем не понравилась поддержка Умника остальными. — Про тюрягу заговорил, мудак… Сплюнь! — Он постучал по деревянному столу. — И вообще, как мы выйдем на этих самых бандитов? Что, будем подходить к каждой зверской на вид роже и спрашивать: «Дяденька, вы случайно не рэкетир? Возьмите нас в бригаду.» Так, что ли? — ехидно добавил он.

— Зачем же к каждому? — возразил Сокол. — Один на нашей улице живет, мне о нем еще братан говорил, до того как посадили. Зовут Толяном, фамилию не знаю. А кликуха — Молчун.

— А братан твой откуда его знает? — в общем-то просто так спросил Голова. Он видел, что коллективное мнение склоняется в пользу идеи Умника и понял, что лучше подыграть общему настроению, чем оказаться в меньшинстве при голосовании, до которого могло дойти дело. Если уж в их стае начался такой разброд…

— Они сидели вместе, — пояснил Сокол. — Только братан мой на вторую ходку потом пошел, а этот Молчун в банде сейчас. Постойте… — Он напрягся, вспоминая. — Там главным какой-то Мышкин, что ли? Или Мышанов? Нет, не вспомню. Но вроде авторитетный пахан.

— Да, я тоже что-то про него слышал… — задумчиво проговорил Голова. — Так что же, так и решаем? — Ответом было дружное одобрительное молчание. — Ладно, — продолжил он, все же не забывая о своем лидерстве, обязывающем его принимать решения и командовать остальными, — Сокол, выведаешь, в какое время твоего бандюгана возле дома можно поймать, и подвалим с тобой к нему. Напомнишь ему про брательника и все такое… Ты теперь у нас морда заметная, — намекнул он на внушительного вида рубец, оставленный тому Умником, — глядишь, и понравишься своему Молчуну. — Голова первым заржал своей шутке…

Голова с Соколом сидели на скамейке возле дома, где жил Анатолий по кличке Молчун, возивший дочь Мышастого и выполнявший функции ее телохранителя. За прошедшие с момента их последнего собрания три дня Сокол выяснил, что тот выходит из дома в семь утра и идет на автостоянку, где садится в свой старый «Москвич». Все это Соколу сообщили словоохотливые пенсионерки, живущие в доме Анатолия. Вначале, посмотрев на не внушающую доверия физиономию, щеку которой пересекал шрам, причудливо расположившийся зигзагом, они не хотели с ним разговаривать, но когда Сокол, проявив находчивость, рассказал им, что ищет своего двоюродного брата, а шрам он получил совсем недавно, защищая свою девушку по имени Света от напавших на нее насильников, старушки, убедившись, что он не бандит и не вор-домушник, выдали посмеивающемуся про себя парню всю интересовавшую того информацию, сообщив при этом даже много лишнего, вроде того, что Толик почти бросил пить.

Уж это-то ему знать было точно совсем ни к чему — пусть этот самый Толик хоть зальется, лишь бы он посодействовал принятию их в бригаду…

— Ну, скоро он там? — проворчал, позевывая, Голова, недовольный тем, что ему пришлось подняться в такую рань.