Это было жаркое, жаркое лето

— Бросай свои карты и иди сюда. И этого, Воловиковского, тоже с собой захвати.

Те примчались мгновенно, точно стояли за дверью, до того им уже обрыдло сидеть в этой самой времянке, протирая карточные рубашки до дыр.

— Ну что, Бугай, не желаешь ли поразмяться? — кивнул патрон на девиц, сидевших с ними за столом.

— Антон Алексеевич… — Тот даже руку к сердцу приложил, не найдя нужных слов; его массивная физиономия заранее расплылась в предвкушении удовольствия. К тому же за счет шефа, на халяву.

— Тогда выбирай, — великодушно предложил тот. — Любую.

Бугай не торопясь обошел весь стол, внимательно приглядываясь к девушкам, и выбрав из них единственную, пожалуй, полноватую, попросил ее встать. Затем обстоятельно оглядел ее с головы до ног и удовлетворившись осмотром, спросил у шефа:

— Куда ее?

Мышастый неопределенно махнул рукой:

— Да веди любую спальню.

Бугай чинно удалился, идя впереди своей подруги, которая послушно посеменила за ним. Оставался самбист.

— Ну а ты, Сергей, надумал кого-нибудь? — доброжелательно поинтересовался Воловиков.

Самбист, который с момента своего появления в зале не отрываясь смотрел на давно понравившуюся ему высокую черноволосую девушку, с которой проводил время Мышастый, мгновенно рванул к ней и каким-то ловким приемом закинув ее, едва успевшую выбраться из-за стола и только взвизгнувшую от неожиданности, на плечо, припустил к другой спальной комнате бегом.

— Да-а-а… Дела… — только и смог озадаченно протянуть Воловиков. — Без комментариев…

Казалось, что резкий тренированный самбист обладает куда большим потенциалом, чем медлительный с виду Бугай, но Мышастый не зря выбрал в телохранители именно его, нимало не сомневаясь в любых его качествах, включая в том числе и потенцию. Поспорив с Воловиковым на бутылку редкого коньяка многолетней выдержки, он одержал убедительнейшую победу. С той же невозмутимостью и обстоятельностью, с какой выбирал первую девушку, Бугай до вечера смог осеменить всех шестерых, в то время как непоседа самбист сломался после четвертой; а может просто слишком много сил отдал первой, своей черноволосой красавице.

— Вот так-то! — подвел итог Мышастый…

Вспомнив тот давний эпизод, он сделал необходимые для себя выводы. Теперь он был уверен…

Сидя в плетеных креслах за таким же плетеным из прутьев столом, на веранде, так как внутри дачи было слишком душно и жарко, компания из трех старых товарищей не спеша прихлебывала кофе. Те же двое телохранителей — Бугай и самбист — сидели поодаль за таким же, только меньшего размера столом, и опять резались в карты.

— Не тяни резину, Антон, — подал голос Воловиков, стараясь, впрочем, не слишком выказывать свое нетерпение.

— Помните те знаменательные три дня; те самые, которые мы провели здесь тогда, осенью? — спросил Мышастый, все время собиравшийся с мыслями и обдумывавший, с чего начать предстоящий непростой разговор.

— Это когда он, — Воловиков кивнул в сторону усмехнувшегося Желябова, — учудил? — Его голос слегка отдавал недовольством — фактически все долгое время, прошедшее с тех пор, эта тема являлась как бы запретной. Табу было наложено на нее без обсуждения, не сговариваясь — иначе с чего бы они дружили столько времени, если б не понимали друг друга без лишних слов. Им всем было просто немного стыдно. И совсем не потому, что они вдоволь наиздевались тогда над не смеющими проявить непокорность молодыми девчонками — это было ерундой. Ну кому придет в голову переживать за каких-то там смазливых дурех, которым, очевидно, просто на роду написано быть постоянно униженными?.. Скорее потому, что приоткрыли тогда друг перед другом свою истинную сущность, которую лучше было не показывать никому, так и держа ее самых в потаенных местах своего подсознания. Ведь все содеянное тогда их теплой компанией, им понравилось. Да еще как…

— Ничего, переживете, — ответил Мышастый своим же мыслям и глядя на удивленно уставившихся на него товарищей, объяснил:

— Я имею в виду, что не надо, ребята, друг перед другом прикидываться — мы есть именно такие, какие мы есть.

А мы одинаковые, иначе не были бы столько лет вместе… — Никто не оспорил это утверждение и он продолжил:

— Значит, примем это за аксиому? То, что в душе мы дикие пещерные люди, а совсем не те лощеные импозантные господа, какими все нас видят на всяческих там презентациях?

Ответом опять послужило общее молчание, которое было красноречивее любых слов, только Воловиков слегка покосился в сторону телохранителей.

— Ничего, им оттуда не слышно, — понял его опасения Мышастый. — Как бы там ни было, я все же намерен поговорить на эту тему.

— Да что там… — раскрыл, наконец, рот Желябов. — Антон, чего тут говорить? Ну хорошо, ты прав, потому что в душе я … — Он запнулся. — Ну да, пещерный человек, как ты справедливо подметил. И действительно дал выход своим низменным инстинктам, выпустив в какой-то момент их на волю. А вы, — он обвел их взглядом, — меня во всем поддержали. А все потому, что вы сами тоже такие. — И, перейдя на веселый тон, спросил: