Это было жаркое, жаркое лето

— Не хочу! Нет! — ответила девушка, вздрогнув. В ее глазах появился испуг.

Наконец-то хоть какая-то реакция, — обрадовался Мышастый, и продолжил:

— Но почему? Ведь ты сама очень этого хотела, и спортивный зал тебе понравился. Там такие хорошие тренажеры — красивые, удобные. Помнишь, как тебе хорошо было крутить педали, грести? Или вот «козел»… Пойдем в зал, посмотрим на него еще разок? Идем! — Он взял ее за руку.

— Нет! Не хочу! Не надо меня туда вести! Пожалуйста!..

— Ольга вырвала руку и заплакала.

— Вот видите, все она прекрасно помнит, мерзавка, — с удовлетворением подвел итог Мышастый, и повернулся к друзьям, с интересом слушающим их диалог и внимательно следящим за реакцией девушки. — А то я было подумал, что она совсем уже до ручки дошла.

— Но ведь мы так и хотели? — возразил Воловиков.

— В общем-то да, но что-то не нравится мне ее апатия. — Мышастый поморщился. — В девчонке совсем не осталось огня.

Какие-то чересчур замедленные реакции. Все-таки мы не психиатры, — был вынужден признать он, глядя на тихо всхлипывающую женщину. — Неплохо было бы для начала необходимую литературу поштудировать, то, се. Ну да ничего, со следующей мы что-нибудь получше придумаем. А эту не мешало бы как-то взбодрить… — Он задумался. — Знаете что, давайте-ка ее в каминный зал. Там и решим на месте. — И опять повернувшись к Ольге, ласково проворковал:

— Пойдем, девочка, с нами. — Видя, что она опять отрицательно замотала головой, он схватил ее за руку, потянул на себя:

— А будешь артачиться, я найду способ тебя взбодрить!

Проведя почти не упирающуюся женщину через коридор и лестницу, он затащил ее в каминный зал и подвел к широкой деревянной скамье, специально сколоченной по его заказу для подобного рода развлечений. Затем подтолкнул Ольгу на предназначенное для нее место. Неловко упав на скамью, она медленно передвинулась на край и присела, глядя на столпившихся перед нею мужчин широко раскрытыми глазами. И опять, как с раздражением отметил Мышастый, в них почти не было страха — скорее, почти полное безразличие. Воловиков только сейчас обратил внимание, что скамья имеет скобы для веревок и поднял брови.

— Ты что надумал? Никак выпороть, словно провинившуюся школьницу?

— Н-не знаю… — Мышастый пребывал в явном сомнении. — Может и зададим нашей девице небольшую трепку. Так, для начала… — Чувствовалось, что он не уверен в успехе своей затеи. — Хотя, взбодрит ли это ее? Что-то сомнительно… Но все равно, давайте, ребята, привяжем ее, что ли?

Через некоторое время полностью раздетая женщина, привязанная к специальным скобам, лежала под внимательными взглядами мужчин. Мышастый тщательно осмотрел ее фигуру и Желябов удостоился первой похвалы:

— Слушай, а ведь она даже не похудела, ты молодец, держал ее в кондиции. Что, неужто насильно кормил?

— Питательным раствором, — довольный тем, что его усилия оценены по достоинству, скромно подтвердил тот.

Мышастый, не испытывая ни малейшего азарта, словно нехотя, взял хлыст… Несколько красных рубцов, отчетливо отпечатавшихся на плечах Ольги, грозный свист гибкого орудия, поначалу несколько возбудили его, но реакция жертвы его полностью разочаровала и он опять сник. Женщина лишь слабо вздрагивала при соприкосновении инструмента экзекутора со своей кожей и даже не стонала… Мышастый поморщился, передал хлыст Воловикову, и опять надев пиджак, присел на стул.

Закурив, он равнодушно наблюдал, как Воловиков, словно впервые видя подобный предмет, вертит хлыст в руках, тоже словно нехотя замахивается… Через несколько секунд, совершив пару резких движений и тот, изрядно раздосадованный, присел рядом с ним:

— Нет, — прокомментировал он результат, — совсем не на то я рассчитывал. Я-то думал, будет весело, девчонка будет извиваться как змея, кричать от боли, слезно молить о пощаде, а тут… — Он безнадежно махнул рукой и они молча стали наблюдать за действиями Желябова.

Тот тоже без видимого азарта, словно только для пробы — каково полосовать беспомощного человека, хлестнул несколько раз Ольгу по спине.

— Только шкуру ей не попорть, — недовольно заметил Воловиков, гася сигарету. Он заметил, что один из ударов рассек женщине кожу до крови. — Ведь все идет к тому, что придется ее на потом оставить, сегодня что-то не заладилось. А может, нам надо было хорошенечко напиться?

Ладно, — Мышастый вздохнул, вставая, — пойдем наверх.

Не оглядываясь на Ольгу, потеряв к ней интерес, трое уныло поплелись к выходу…

— Н-да-а, тяжелый случай, — повторил Мышастый, опрокинув добрых сто грамм разом и только сильно выдохнув. — Признаться, даже не знаю, что и думать… Афанасьевич, — обратился он к заглянувшему Бугаю, — скажи этим, как их… санитарам, пусть сбегают вниз, отвяжут Ольгу. Ну, лежит там одна девица, они в курсе. Да, и пусть дверь потом за собой закроют! — крикнул он вслед удаляющемуся шоферу. — Хотя, куда ей убегать? — Это он добавил уже своим.

— Слушайте, а может вколоть ей что-нибудь возбуждающее?