Это другое 2

— Можешь сурово наказать меня, ах! — трепетала закатывая свои зеленые глаза та, кто отделался легче всех, но жуткий шрам на лице никакая бы Круа, неговоря уже о местной пластической хирургии, не убрала бы.

На всё это Силин, как видно угадавший, лишь хмыкнул, продолжая глазеть в окно. Где поражало буйство зелени в неудержимом, из-за полного отсутствия над княжеством серой осенней облачности, ярком свете солнца. Пусть и не столь высокого, но по-прежнему уверенно дарящего тепло с по-летнему голубого небосклона.

— Слава, поверь, без твоего согласования ни единого слова не будет передано! — уверенно заявила, похоже, всё решившая для себя Котова.

— Точняк, Слав. Тебе не о чем переживать, ведь мы напишем только то, что ты сам скажешь, — отмахнулась, как от чего-то незначительного, пожалуй и вправду, не придающая тому особого значения, ибо имевшая совсем иные приоритеты, Рогова.

— Ты можешь мне запретить, и я вообще ничего не напишу. И пусть меня тогда накажут! — оставаясь верна себе, заверила определенно очень сейчас нуждающаяся в другом разрешении Котова.

— Ну и зачем вы мне? Хотя нет. Зачем я вам, который так жизнь портит? — впервые за время разговора посмотрев в глаза всем трём, несколько более эмоционально, чем вообще когда либо ранее, обратился к последовавшим за ним в изгнание девушкам лишь с виду такой холодный и бессердечный молодой человек.

— Да что за глупый вопрос! — возмутилась Котова, спрятав покрасневшее лицо в золотистые локоны.

— А с кем ещё так круто! — уверенно заявила сдувшая с глаз черную челку Рогова.

— Мне никто другой не нужен! — дрожа всем телом, заявила уже вцепившаяся в парту и пританцовывающая на месте Сомова.

Тут, конечно, то бишь для всей этой самоотверженной решимости девушек, можно и вполне себе романтическое обоснование притянуть, как говорится, за уши. И это, кстати, было бы не так уж и далеко от истины. Всё ж они все юны и порывисты, а биохимия их молодых организмов ещё способна столь легко дарить яркие и острые ощущения. Но... нет, это другое.

Валерия Котова, при серьезном ранении получившая приличную такую порцию Круа — просто-напросто натурально подсела, так сказать, на сделавшего это с нею Кру. И теперь ей жизнь не мила без того, кого, как она с уверенностью считает, пусть и стесняясь это озвучить подобно подругам, любит.

Кристина Рогова — и без того уже была зависима от едва ощутимых, но регулярных вливаний Круа, что обостряло её ощущения рядом с, к тому же, ещё и дарящим постоянные приключения неординарным юношей, который, так выходит, всегда в центре каких-либо событий, иногда даже остросюжетных. И, как девушка вполне откровенно заявила, с кем еще она испытает подобное? Так что, пусть уже и в конкретно её понимании, но, так и быть — тоже любовь.

Ну а Эльвира Сомова — да, пусть не получала сравнимых по объему или регулярности порций Круа, но только рядом с жестоким, как она не устает заявлять, Силиным ощущает то, чего никогда и ни с кем просто не могла бы испытать. Ведь она, которая любимая девочка, драгоценная дочурка, ненаглядное сокровище, всегда лелеемая и оберегаемая всем своим окружением от любых потрясений, словно тепличный цветочек — вдруг была, образно говоря, бесцеремонно сорвана неаккуратной рукой наглеца, чтобы стать лишь пошлым украшением в петличке на лацкане, где под палящим солнцем, проливными дождями, пронзительными ветрами и лютыми морозами, как внезапно оказалось, только ещё прекраснее расцвела и окрепла. Удивительно, но ей хорошо. Да и никто другой из тех, кого девушка когда-либо встречала, и кто был бы хоть чуточку ей симпатичен, попросту не готов столь непринужденно обращаться с ней подобным образом. В общем, пусть и весьма своеобразная, но, блин — любовь же ж.

— Девочки, вы ведь понимаете, что я не смогу исполнить обещанного? Чисто по техническим причинам. Да, приехав сюда, вы стали колдуньями, — указал Силин на золотые колечки вокруг больших пальчиков их левых рук, когда снова попытался воззвать к разуму, потому как, если честно, не понимал причин подобной привязанности троицы красавиц, ибо попросту не осознавал пока в полной мере влияния своей Круа на окружающих. — Но магичками(едва слышно) я вас сделать не в состоянии. Я ведь, как мы с вами уже говорили о том, и сам был введен в заблуждение. И когда обещал вам, я полагал, что то самое(с намеком) действо, усилив вас, оставит самими собою, а не превратит в кого-то настолько другого. Да даже если вы и отважитесь на это сумасшествие, то есть продолжить существование в качестве оболочки для чужачки, всего лишь придавая ей некоторые индивидуальные черты, то и в таком случае я не соглашусь, ибо элементарно не намерен рисковать собой. Никому ведь из инициаторов того, о чем мы говорим(многозначительно), ещё не удалось пережить этого вот. А я, поверьте, знаю о чем говорю.

— Как ты мог подумать, что мы с тобой только из-за этого? — снова оскорбилась в лучших чувствах Котова, только сейчас вроде бы по-настоящему.