Это другое 2

Ну а Эльвира Сомова — да, не получала сравнимых по объему или регулярности порций Круа, но только с жестоким, как она не устает заявлять, Силиным ощущает то, что никогда и ни с кем просто не могла бы испытать. Ведь она: любимая девочка, драгоценная дочурка, ненаглядное сокровище, всегда лелеемая и оберегаемая всем своим окружением от любых потрясений словно тепличный цветочек — вдруг была, образно говоря, бесцеремонно сорвана неаккуратной рукой наглеца, чтобы стать лишь пошлым украшением в петличке на лацкане теперь под палящим солнцем, проливными дождями, пронзительными ветрами и лютыми морозами, где, как внезапно оказалось, только ещё прекраснее расцвела и окрепла. Удивительно, но ей хорошо. Да и никто другой из тех, кого девушка когда-либо встречала, и кто был бы хоть чуточку симпатичен, не готов столь непринужденно обращаться с ней подобным образом. В общем, пусть и весьма своеобразная, но, блин — любовь же ж.

— Девочки, вы ведь понимаете, что я не смогу исполнить обещанного, чисто по техническим причинам? Да, вы стали колдуньями, — указал Силин на золотые колечки вокруг больших пальчиков их левых рук, когда снова попытался воззвать к разуму, если честно, не понимая причин подобной привязанности троицы красавиц, ибо попросту не осознавал пока влияния своей Круа на окружающих. — Но магичками(едва слышно) я вас сделать не в состоянии. Я, как мы с вами уже говорили о том, и сам был введен в заблуждение, полагая, что то самое(с намеком) действо, усилив, оставит вас собою, а не превратит в кого-то настолько другого. Да даже, если вы и отважитесь продолжить существование в качестве оболочки для чужачки, всего лишь придавая некоторые индивидуальные черты ей, рисковать собой я не намерен. Никому ведь из инициаторов того, о чем мы говорим(многозначительно), ещё не удалось пережить этого вот.

— Как ты мог подумать, что мы с тобой только из-за этого? — снова оскорбилась в лучших чувствах Котова, только сейчас вроде бы по-настоящему.

— Да ерунда. Придумаем что-нибудь не менее веселое, — отмахнулась Рогова, которой не особо важно, какой конкретно движ предстоит, главное, чтобы движ.

— Мне не это важно, Славочка, — заявила и Сомова. Дрожащими губами и с побелевшими от хватки за парту пальцами, но искренне.

— Коржова, ну ты хоть вид сделай, что не подслушиваешь, — прошелестев это, пнула локтем в бок розововолоску, как оказалось, всё это время сидевшая с ней рядом слегка полная, что ли, какая-то невыразительная девочка с незапоминающимся лицом в обрамлении невразумительного оттенка волос, уложенных в не пойми какую прическу.

— Тссс... эм, как там тебя! — только и ответила что, закатившей невнятного цвета глаза соседке, любопытная школьница.

— Ладно, девочки? Продолжим позже. Следующий урок вот-вот начнётся, — после взгляда на вроде как часы, а вовсе не на Коржову, подвигал плечами Силин, побудив отлипнуть Котову, после чего ссадил с колен Рогову и, вздохнув, обратился к Сомовой. — Эля, сходи уже наконец в дамскую комнату, буть так добра.

— Так, класс, — заглянула в дверь весьма молодая и совсем недавно взявшаяся за это не всегда благодарное дело ИО директора. — Скворцов задерживается, поэтому пока открывайте, какую там вы последнюю проходили, главу и повторяйте. Приедет проверит, вызвав кого-нибудь случайным образом.

****

После уроков, школьный стадион.

— Тебе, Слав, и вправду интересны эти их глупости? — придерживая своё раздражение, поинтересовалась Котова, недовольная тем обстоятельством, что, вместо похода в гости к Силину, куда стоило таких трудов напроситься, сейчас они направляются вовсе не туда.

— Это ТАМ(неопределенный жест) — такое было, как ты говоришь, глупостями, а ЗДЕСЬ, когда все вокруг «супермены» — все это уже далеко не забавы мальчишек! — вместо вопрошаемого, молча шагающего к кучке собравшихся в ожидании предстоящего одноклассников, с наставительной интонацией заявила Сомова. Тут же подловив на болевой, летящий ей от возмутившейся блондинки подзатыльник. — Я, по-моему, сейчас не просила о таком.

— Ай-яй-я-а-ай! Отпусти...

— Как надо просить? — строго сказала рыжая, продолжая удерживать на излом руку, пусть и теоретически весьма подкованной во всяких, скажем так, не девчачьих темах дочери неоднократно и пока безуспешно «заказанного» родителя, но при этом физически совсем не тренированной и не спортивной.

— Пожалуйста... Не? Ай! Ну ладно-ладно, — набрав воздуха, Котова решилась. — Отпусти лучшую подругу, о самая прекрасная и невероятная!

— И? — бескомпромиссно потребовала точности та, кто, как видно, очень даже избирательная мазохистка, а так то — та ещё стерва, безнадежно разбалованная души в ней не чаявшим папочкой.

— Госпожа!!! — скрипя зубами добавила-таки Котова. А затем, утирая слезы и баюкая руку, добавила. — Вот ты, Элька... совсем уже. Руку, блин, чуть не сломала. Попросишь меня в следующий раз ущипнуть тебя, так я...

— Ну чего ты, чего? Я ж шутя, — не на шутку испугавшись «страшной» угрозы, полезла обниматься и нежничать к разобидевшейся подружке Сомова.