Это другое 3

— Мне двадцать шесть вёсен. Но я уже совсем взрослая — ты не думай! Из самых старых — я знаю только мою прапрапрабабку, которая жила сто восемьдесят, эм, три, кажется. Но устала и потому ушла в лес. Но, вообще, я мало кого знаю, кто так долго бы жил. Хищники, войны, болезни, ... родственники, которые тоже хотят стать Мигуль, — пусть в конце запнувшись и вздохнув, но в целом с непринужденным видом оттараторила персиковоокая. При этом поразив собеседника не только озвученными числами, что всё же ещё стоит уточнить, дабы элементарно избежать недоразумения из-за неверного перевода терминов и вкладываемых в них понятий, но и тем, что недавно ещё босоногая замарашка в дырявой грубой тунике вообще способна считать, причем до бо́льших значений, чем пальцев у неё на руках. А когда топающая рядом молчунья Унка пнула подругу локтем, задумавшаяся о чем-то невеселом Рука встрепенулась и поспешно добавила, снова беззаботно треща. — Но Буроухие, конечно, очень редко когда даже до ста доживают, а у Сероухих и вовсе старейшин изгоняют, когда те перестают с охоты приносить добычу, так что — ещё меньше. И да, Унке — сорок се...

Договорить болтушка не смогла, так как снова получила локотком под ребра от своей, видимо, застеснявшейся чуть более старшей подруги, чьи льдисто-голубые глаза многообещающе глянули на тут же показавшую ей то ли язык, то ли клыки эту вот прям «находку для шпиона».

— А весна — это у вас что? — решил прояснить волнующий вопрос Силин.

— Ну как же? Это когда сезон дождей прекращается, и цветёт... да в разных местах разное цветёт. Когда приплод у лесных жителей, опять же. Когда в землях Белоухих снег тает.

— А через сколько дней повторяется весна?

— Ну... четыре сезона по сто, получается, дней. Хотя сезон дождей или снега на севере — иногда бывает совсем коротким. Порой, полста дней занимает.

— А кто тебя научил считать больше чем до ста? — решил не оставить без внимания и этот вопрос, уяснив, что год у них мало отличим от Земного, едва не присвистнувший Силин.

— Так я же Мигуль... могла стать(понурившись). Вот меня мать и учила. Но сестра(вздохнув) сильнее хотела, вот и стала вместо меня. Так что жила я потом у Желтоухих, где мы с Ункой(с теплотой в голосе) и встретились. Она ведь тоже(запнувшись)... сама как-нибудь о себе расскажет. Ну а потом и Великая Погибель пришла(грустно).

— А что обычно делает Мигуль?

— Так хранит историю и знания племени, судит, распределяет блага, пока её Мункиль правит или ведет в бой воинов.

— Мункиль — это муж?

— Это муж только Мигуль!

— Эм, понятно. Ещё спросить хотел, что такое цкынь?

— Жены по велению Эйвони.

— А Эйвони — это у нас?

— Великий дух всего сущего!

— И каким же, интересно, образом Эйвони велит цкынь?

— Ну... мы тебя по запаху избрали, а когда ты доказал что достоин, то Эйвони ниспослала благодать, и с тех пор для нас никого больше нет кроме тебя, нашего цнынь!

— Ясно. Ладно, потом ещё поболтаем. И да, я помню, что обещал научить стрелять из громовых палок. Но не сейчас. Так, пришли. Вы пока будьте тут, в этом ангаре, в этом большом доме, короче. Вот вам... э-э, говорящая коробочка. Это такой далёкий голос, с помощью которого я смогу с вами разговаривать издалека. Вот тут нужно нажимать, чтоб ответить, — когда более или менее разобрался в терминологии и тут же пресек болтовню на неактуальные темы «цнынь» принялся обучать пользоваться рацией своих, вот уж спасибо, ниспосланных ему самой Природой жен, намереваясь поскорее уже отправиться искать цель всей миссии, пока они тут побудут в безопасности. — Да, всё верно. А если надо...

Ну а некоторое время спустя, сразу после проверки усвоенного материала всё и впрямь на лету схватывающими «лисичками-сестричками», уже восполнивший с помощью конвертации больше половины своего резерва маг собрался было отправиться наконец искать ту, которая повинна в смертях не только жителей Бэрбэндса, но и множества других населенных пунктов. Преимущественно эвакуированных, конечно, но и не без исключений. Однако как раз в этот момент в ангар влетели две золотистые «стреконожки» и, довольно скоро, уже заняли своё место на пальчиках двух хлопающих теперь глазами девиц. Пусть и весьма шустрых, но так и не сумевших отмахаться от назойливой «мошкары». Ловкости-то им хватало, но всё равно не вышло увернуться от укуса, тем больше приносящего боль, чем дольше пройдет времени, пока «кусучее» злолотое кольцо не окажется на левом большом пальце своего отныне носителя, в итоге прекратив его страдания.