Это другое 3

— О, Кицни, привет, — на ходу поприветствовал Сизоухую Силин. — Смотрю, всё хорошеешь и хорошеешь. Не надумала ещё пойти в мои персональные горничные? Нет? Зря. Там, глядишь, и... эм, карьерный рост(громким шепотом) не за горами(украдкой заозиравшись). Шучу, конечно(натужно громко). Я у вас, девочки, быстроногие вы мои, такой шутник, такой балагур и... Только без рук, Кристиночка! И без когтей — у меня кожа, знаешь ли, чувствительная. Эльвирчик, не теряй сознание, милая. Кицни, лапушка, дай ей платочек — кровь из носа вытереть. Лерунь, верни садовнику метёлку! Вот так. Ты ж всё равно(хрюкнув) летать на ней пока не умеешь, как и положенно всем ведь... Шутка!

— Господин! — всё ж не дала умчать что-то совсем утомившему нас своим шутовством Силину прочистившая горло «кошка» в костюмчике горничной. Ну и продолжила, причем на чистейшем здешнем языке, пусть и с забавным урчаньем-мурчаньем. — Васмя приглашает ваша сестррра. Она в оранжерее. Прррошумя.

— Что ж, девочки. Как видите, вынужден откланяться. Дела-с, — поправив сбившийся галстук и застегнув блейзер с гербом на груди, чинно распрощался балагур с троицей ревнивиц. А затем обратился к личной горничной какой-то там, внезапно, сестры, которой ещё несколько дней назад точно не имел. — Веди, хвостатая!

Ну а уже вскоре Силин, даже причесавшийся по случаю, предстал перед как всегда идеальной Заболоцкой:

— Сестра!

— Брат!

— Юленька, ты как всегда прекрасна, — поцеловав руку, порывисто выдал Силин, мгновением ранее подскочивший к в ответ прянувшей к нему златовласке.

— Ах оставь, братик, — кокетливо и слегка жеманно отмахнулась чуть зарумянившаяся остроухая. — Ты вечно, ещё с самого-самого детства, постоянно вгонял меня в краску. Как у тебя в лицее, Славочка, всё ли в порядке?

— Твоими молитвами, звезда моя!

— Вот и ладненько. Вот и хорошо. Эм, можешь уже отпустить мои руки.

— Ах, прости. Ты же знаешь — традиционно утонул в твоих глазах.

На этих словах несколько опереточный сегодня Силин всё же разомкнул ладони, в которых всё время разговора сжимал ручки отчего-то далеко не братские позывы вызывающей в нём «эльфийки», как всегда в своем соблазнительном комбинезончике из лоз и листиков.

— Я пригласила тебя, мой хороший, чтобы попросить о помощи.

— Я весь внимание! Готов на всё, сердце моё.

— Так вот, ты не раз уже выручал меня, разя врагов. И в Владиграде, и в Тыртищах, и в Нижнем Миргороде, и даже на Аляске. А за твой подвиг в Поднебесной — я просто в неоплатном долгу!

— Ради тебя, сестрица, я готов любого шваркнуть!

— Спасибо, мой хороший, — снова отстранив полезшего было обниматься «братца», продолжила невозмутимая Юля. — Я всегда знала, что ты спасешь меня от зла, которое спит и видит, как бы навредить. И ты не раз уже делом это доказал, когда спас меня, уничтожив моих врагов. Но зло не дремлет и вот уже новый враг точит зубы. В Самарканде, вообрази, засели те, кто не желает присоединиться к нам! К силам Света, что стремятся сделать мир лучше.

— Возмутительно!

— И я спрашиваю тебя, брат, готов ли ты снова встать на мою защиту? Готов ли вступиться не столько даже за меня, сколько за правое дело, проводником коего я выступаю? Готов ли вразумить заблудших, если переговоры вдруг провалятся, и Зеленый эмират откажется войти в Белую империю, которая со дня на день уже будет провозглашена?

— Только скажи, душа моя, и головы врагов падут к твоим ногам!

— Я услышала тебя, милый братик. Как только будет получен ответ из Самарканда, я тут же призову тебя. Ступай.

— Но...

— Ступай, — чмокнув в лобик полезшего было сосаться шалопая, спровадила его, разошедшегося, непреклонная «сестра».

Ну а как только рвущийся в бой юноша, готовый пройтись по трупам любых врагов ради лишь одного благосклонного взгляда вроде как с самого детства оберегаемой им единственной родственницы, наконец удалился, то из-за неприметной ширмы выпорхнула еще одна свидетельница сего приватного разговора, ну и поспешила стать его участницей. Медно-рыжая роскошная красавица в воздушном красном платье, когда ее лукавые глянцево-серые глаза встретились с печальными голубыми, со вздохом спросила:

— Ну чего ты куксишься, Юль? Всё переживаешь из-за того, что решилась на предложенный мною план?

— Неправильно это, Вер, — вздохнув, ответила Мухиной Заболоцкая.