Это другое 3

Ну разве что город какой вырезать могли, людей в степь продать, должников по ямам сгноить, ну или на рудниках, но без всякой там... троекуровщины. Лукавил, конечно, но Ким Фройз, в конце концов, всего-то лишь из служилых, а не наследственных дворян был. Он не барон какой-нибудь, пусть таковыми могли быть лишь сильные магички, далеко позади по объему резерва оставлявшие мужчин их мира, он не граф, не маркиз и тем более не герцог, то есть не «царь и бог» в своих родовых, а то и клановых землях, где, если не выносить сор на федеральный, в смысле, королевский уровень, то такие могут творить что только пожелают в своих владениях, опасаясь разве что широкой огласки, ибо исход населения из региона подальше от бахнутого на всю голову владыки — это ведь и экономические потери. Так что так.

— А ну, что тут у нас? — склонился Силин над недавними пациентками, чтобы привести их в чувства с помощью ранее примененной для усыпления Круа. Той самой, которая уже не вызывает зависимости, а то целый сарай влюбленных звероухих — и даром не надо. — Ожили? Ага, вижу. Хм, а похорошели. Помыть бы вас ещё. Или вы тут вылизываетесь все?

— Муж наш, мы навеки...

— Так, свободны, — недослушав, вскочил на ноги и засобирался дать стрекоча ещё такой ведь молодой человек, совсем не готовый к серьезным отношениям и подобным узам.

Огорошившие же его девицы лишь поднялись за ним, готовые теперь последовать за избранником хоть на край света, и с пугающим обожанием во взглядах уставились на чуть ли не паникующего юношу, который и выдал:

— Я — в поход! Прохор, где там мой конь богатырс... Это что за кляча? Я тебя спрашиваю? Ты что мне подсовываешь? Да у нас собаки, блин, крупнее! Что это за конь Пржевальского? Чё он вообще полосатый? С парашютом умеет прыгать? А где тут на него залазить? Вы что, ещё даже стремена не изобрели? Что молчишь, седло, спрашиваю, где? Что это за половичок на нём? И встать! Когда с тобой разговаривает подпору... эм, в смысле, кавалер! А то, ишь, бухнулся он, видите ли, на пузо и думает этим своим пресмыканием меня отвлечь или разжалобить! — судя по всему, решил явно разнервничавшийся школьник устроить эдакий отвлекающий маневр, чтоб, пока все вокруг трясутся от страха, моля небеса не попасться под горячую руку разгневавшемуся барину, сам он смог бы спокойно улизнуть. Хотя всё это было результатом не столько продуманного плана, сколько скорее интуитивной импровизацией, граничащей, прямо скажем, с истерикой. — Ты за кого, морда, меня принимаешь, а, контра? Я вам покажу упоительные вечера и хруст булок, вы у меня тут... Что, не видели ещё такого? Так я ж и говорю, что покажу. Посмотрите хоть на белый хлеб. Всё, Прохор, харэ уже бледнеть и за сердце хвататься. Вставай, говорю, да пойдем. Веди в покои мои. Дом мой показывай, сказал. Моргаешь мне тут. На вот, заешь стресс. Конфетка называется. Сладенькая. Что, хорошо теперь? То-то же. Знай: добрый я у вас. Сначала, как положенно, покрепче сдавить, а потом, когда уже невмоготу, и отпустить можно. И ой, как же хорошо всем тогда становится. Другого уж и не надо. А если ещё и подсластить потом дешманской карамелькой, то — прям счастье. Учись, политика называется! А то, устроили тут, понимаешь. Муж — они говорят(обернувшись). А вы, обе, чего за мной увязались?!! Не страшный я, значит? Не проняло? Ну так я вам сейчас покажу! Вы у меня... ну не страшный, так не страшный(вздохнув). Пошли уж. Спас на свою, блин, голову. Пришли уже, чтоль? Ноги вытирайте, не в сарай заходите(ворчливо). Хотя... мда, можете и не вытирать. Это тут, что ль, Маслов жил?

— Вон там, — с блаженным видом сообщил Прок, всё ещё рассасывающий барбариску, видать, уже не впервой, ибо вовсе не «схрумкал» её мигом, при этом сластёна указывал рукой на занавешенный проход в отдельное помещение внутри той самой большой и длинной избы с башенкой, куда в итоге притопала процессия во главе с шумным предводителем, и где, как оказалось, явно землянной пол был посыпан то ли сеном, то ли соломой, а по центру всего этого безобразия теплился выложенный камнем очаг.

— Ох и свинарник же ж, — тяжело вздохнул Силин после того, как привыкшими глазами осмотрел это совершенно пустое сейчас помещение. Видать, прошлую свиту уже выселили, или она пока самоустранилась от греха подальше. А затем новый барин уверенно пошагал к обиталищу прошлого, находившееся в дальнем конце этой вот, не сказать, что светёлки, ибо тупо темень и затхлость. — Никакой, блин, романтики.