Это другое

К слову, Прекрасова уж очень юно выглядит на свои «за тридцать», и не исключено, что, несмотря на её как не крути удивительную генетику, ИСБ всё же имеет на примете кого-то из колдунов с омолаживающими способностями. Да и уж очень подозрительно то, что великий кормчий с ближайшим его окружением давненько в эфире не появлялись, а это как бы намекает: править «темнейший» будет ещё о-очень долго. Ну а чего вы хотели? Предапокалипсис, как-никак.

Так вот, Силин же, всё ещё укрывающийся за валом, закончив со срочными заботами и теперь не переживая за усыпленных девушек, не стал высовываться и вызывать огонь на себя, дабы засандалить в ответ огнешар. А, судя по всему, опомнился наконец, ибо, хлопнув по собственной глупой башке, как он теперь немилосердно себя клеймил, повернул до сего момента ничем не примечательное серебряное колечко на правом мизинце теперь изумрудными глазками некогда многоножки наружу, прежде чем осуществить элегантный жест и запустить руку в одному ему лишь видный портал, что вёл в совсем небольшое подпространственное, ну или неведомо куда удаленное, скажем так, хранилище не более чем на руку глубиной и на локоть шириной, дабы извлечь оттуда то, что могло бы избавить несообразительного молодого человека от всей той возни, которую он только что допустил благодаря собственной непредусмотрительности. Ведь вместо того, чтобы спешить утолять свою похоть к порочной математичке, устроив тот нелепый побег через окно туалета, где, собственно, наконец и вернул, так сказать, трофеи из Тыртищ, Силин мог бы озаботиться изучением пусть и интуитивно понятных, но всё же требующих какого-то времени для освоения творений матерого артефактора в теле Стеклова. Ну а нащупав внутри нужное, видимо призыва желаемого прямо в руку, как у Рга с тем её фруктом, тут не имелось, юноша извлек из, повинуясь его желанию, тут же схлопнувшегося провала то самое ожерелье из дощечек, одна из которых наверняка отвечает за индивидуальную магозащиту. Вот только которая, и что надо делать, дабы привязать амулет к себе, да и нужно ли это вообще перед его активацией, в которой также ещё следует разобраться?

— Зада-ачка, — протянул Силин, задумчиво вертя в руках то, что вполне способно поменять все расклады, сделав его если не игроком, то фигурой покрупнее. Но тут зазвонил телефон, а потому пришлось ответить, ибо звонивший был тем, кто как раз нужен. — Ало! Да, Виктор, жив я, Лена — тоже, но нужна госпитализация, как минимум. И не только ей, к слову. Наслышан уже? Быстро у вас. Ну тогда сам знаешь, что не мешало бы поторопиться, хотя, кажется, уже слышу сирены. Ваши? Отлично! Нет, капитан, не «наши», а именно что «ваши». Вот то, что теперь считаю необходимым сказать, Рябов: я тут в окошко атаковавшего нас авто успел разглядеть знакомую харю, фото коей уже раз видел у Климова в числе задержанных по делу Султана. Это что же, выходит, закон у нас не один для всех? Значит, кто-то может, имея у себя за плечами грехов на виселицу, а то и на костер, откупившись свободно расхаживать на воле, а тем более, не опасаясь последствий, ибо всегда можно повторить, устраивать пальбу средь бела дня, да ещё и чуть ли не в школе? Что-то мне всё больше и больше кажется, капитан, что с ТАКОЙ Родиной — мне не по пути!

****

Примерно тогда же, село Калиновка в трех километрах от Воднинска.

— Слушай, вот тебе детей своих не жалко, да? — приставив пистолет к головке отчаянно ревущего четырехлетнего мальчугана, проникновенным тоном добренького дяди вещал своим очень приятным и даже каким-то бархатистым голосом толстый депутат райсовета. А так и не дождавшись ответа от сейчас едва не падающей в обморок, бледной и растрепанной, но вообще-то очень красивой, правда немного полной, а может и снова беременной, весьма молодо выглядящей матери двух детей, толстяк мигом преобразился в того, кем был лет двадцать назад и, обращаясь куда-то в сторону, колоритно прохрипел. — Винт, тащи девку.

Из сеней не так чтобы и богатого, но весьма большого дома послышался топот не иначе как гиганта, который вскоре показался в низком для него проходе, неся подмышкой бьющуюся с зажатым ртом девчонку лет десяти-одиннадцати.

— Где там Винт, Буфет? — увидев не того, кого звал, пусть и с нужной ношей, раздраженно поинтересовался Милославский Георгий Витольдович, в прошлом Демон. И хоть нарекли его так скорее в шутку и явно из-за схожести имени и фамилии с тем самым Жоржем из старой кинокомедии о небезысвестном Иване Васильевиче, которому на время пришлось сменить профессию, но урод всеми силами старался оправдать своё погоняло, соответствуя тому деяниями.

— Тут я, тут. Чё с ней? — утирая рот явно от домашнего молока, достал недетских таких размеров «свинокол», коим равнодушно указал на вполне себе дитя, показавшийся наконец в проходе мелкий и тощий душегуб с несоответствующе-грубым голосом.