Это гиблое место

Уэсли видел очертания его цилиндра и элегантного сюртука, собранного складками вокруг тела. Но лицо… Уэсли никогда не видел лица Главы. Никто не видел. Вместо кожи и глаз проступали только темнота и дым. Можно было разглядеть лишь намек на губы, да из-под бледной до прозрачности ладони сиял набалдашник черной трости.

Воздух вокруг него мерцал, подобно пламени.

Хотя каждую из четырех стран возглавлял дуайен или дуайенна, мир криминала повсеместно был представлен Главой – с заглавной буквы «Г». В то время как дуайены стран занимались законными делами, Главы заправляли черномагической торговлей. Их смотрящие управляли многими городами, вербуя фокусников для продажи запрещенной магии, а Консорты и Консортессы выступали их представителями и посланниками. Но хотя другие Главы слыли могущественными, злобными и, вероятно, бездушными, они все-таки, несомненно, являлись людьми.

Все, кроме Эшвуда.

«Не человек, но бог», – произнесла тень в голове Уэсли.

Юноша проигнорировал ее слова – как старался делать всегда – и поклонился Главе. Эшвуд рассмеялся над этой формальностью.

– Слишком серьезно, мой мальчик. Налей себе чего-нибудь подороже и садись.

– Я могу и постоять, тек.

– Уэсли. – Глава постучал по набалдашнику своей трости. От прикосновения его длинных белых пальцев шар мигнул. – Налей себе выпивки.

Уэсли кашлянул и направился к бару.

Воздух был густым от множества слоев защиты, которыми оказались окутаны оба собеседника. В Крейдже нельзя доверять даже себе самому, не говоря уже о ком-то другом. Хотя Уэсли не обманывал себя: если Глава захочет подавить его магию, так и произойдет. Эшвуд просто хотел преподнести Уэсли иллюзию силы, в действительности никогда не давая ему полной власти над чем бы то ни было, в том числе и над собственной жизнью.

Уэсли взял бутылку «Клеверье», который предпочитал всем остальным напиткам в Крейдже, и наполнил свой бокал.

– Мы не так уж часто видимся, – произнес Эшвуд. – Ты слишком занят превращением Крейдже в свое королевство. Миновали те дни, когда ты полагался на мое руководство.

Уэсли сделал глоток из бокала, все еще стоя спиной к Главе. В голосе Эшвуда прозвучала ностальгия. Уэсли решил пропустить ее мимо ушей.

Можно было подумать, что Глава некогда взял Уэсли в ученики, и тот стал ему родным. Нет, все было совсем не так.

Он встретил Уэсли, когда юноша в канун своего седьмого дня рождения бродил по переулкам, обчищая карманы прохожих. В те времена Эшвуд был такой же тенью, как и сейчас – с затянутыми в перчатки руками и лицом, состоящим из дыма. Он, конечно же, решил, что Уэсли сирота, у которого нет семьи и дома, – и разве такой сирота не ухватится за возможность заполучить и то, и другое?

Но на самом деле у Уэсли была семья и дом. Вот только мальчик желал, чтобы всего этого у него не было.

Уэсли знал, что означает принять руку Главы. Однако парень хотел вернуться на улицы только тогда, когда станет большим и сильным. Когда сможет показать себя достойным в глазах своей семьи, которая вообще не желала его появления на свет. Но потом месяцы сложились в годы. Магия стала его жизнью. К тому времени, как Уэсли действительно смог бы что-то кому-то показать, оказалось уже слишком поздно. Разразилась магическая эпидемия. Самую страшную жатву она собрала на маленькой окраинной улице Крейдже, где он вырос.

Его родные, вероятно, уже мертвы – а если нет, мертв был тот маленький мальчик, который хотел что-то доказать им.

Уэсли передумал.

К этому времени он открыл для себя Крейдже: узнал тайны города, научился получать наслаждение от его изящных изгибов и острых граней. Сияние огней, звезд и магии… Уэсли попал под очарование этого города и хотел лишь охранять его безопасность. Защищать город так, как не мог защищать никто другой – Уэсли знал это.

– Как мои прочие смотрящие? – спросил Эшвуд.

Уэсли глотнул еще «Клеверье» и направился к дивану, стоящему параллельно ложу Главы.

– Все еще необходимы, – ответил он. – Пока что.

Эшвуд засмеялся:

– А мой эликсир?

Уэсли помолчал, не зная в точности, что на это ответить.

– Ты выглядишь обеспокоенным, – заметил Эшвуд. Уэсли взглянул на него сквозь зеркальные очки. Они отражали магию Главы обратно в призрачное лицо – потому что Данте Эшвуд был способен заглядывать сквозь глаза людей прямо к ним в душу и рыться в их секретах. Уэсли же предпочитал держать свои секреты при себе.

И кроме того, у юноши в голове и так ютилось достаточно народа.

– Мы не добились особого прогресса, – признал смотрящий. – Трудно продавать что-то, почти ничего о нем не зная. – Уэсли постарался подобрать следующие слова как можно тщательнее: – Делу могло бы помочь подробное изложение действия этой магии. Я полагал, что если у вас есть какие-то планы, я первым узнаю о них.

Глава выдержал небольшую паузу, похожую на темную расселину в беседе. Потом сказал:

– Ты – моя правая рука, Уэсли. Для меня ты дороже любого другого смотрящего. Но мне нужна и левая рука тоже.

Уэсли проглотил раздражение от этих слов, осторожно, чтобы даже крупинка этого раздражения не проскользнула наружу.