Это гиблое место

Это оказался тот самый человек, которому она продала эликсир – прежде чем Саксони нахально опустошила еще один флакон. Мужчина в цилиндре, с наглым взглядом и с усами, которые сейчас были густо покрыты кровью. И что еще хуже, Тавия откуда-то знала: это не его кровь.

– Ты явилась спасти меня? – спросил он, потом угрюмо добавил: – Они все на меня орут. – Мужчина посмотрел на свои руки. – Они твердят, будто я убил кого-то. Я никогда никого не убивал прежде.

Тавия открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова.

Что бы с ним ни случилось, миростражники даже не озаботились умыть мужчину, прежде чем бросить в эту камеру. Они раздели его, заставили надеть робу цветов Крейдже и сунули сюда.

– Я ищу свою подругу, – ответила Тавия, пытаясь собраться с мыслями. – Миростражники схватили ее возле старого храма. Ты видел, как они притащили в тюрьму кого-то, кроме тебя?

Мужчина покачал головой.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась Тавия.

– Дэниел, – ответил он. – Дэниел Эмильсон.

– Что с тобой произошло? – В глубине души девушка надеялась, что он не даст ответа.

«Эликсир. Эликсир. Эликсир».

– Я встречал тебя раньше, – произнес Дэниел, хмурясь так, словно это было самым странным во всей ситуации. – Я хотел… Там была магия. Ты сказала, что это мечта.

Он сглотнул и сделал еще шаг вперед. Свет ярче озарил лицо Дэниела. Тавия взглянула на его шею. Ей захотелось кричать. У мужчины тоже виднелось то, что неизменно присутствовало в ее кошмарах.

Отметина, свидетельствующая о магической болезни.

Отметина, ставшая символом смертной участи ее матери.

Отметина была размером всего лишь с фалангу пальца. По форме она напоминала дверной проем. Посередине тянулась линия, которая изгибалась влево, а потом вправо – к побуревшим краям. Это знак того, что человек обречен на смерть.

– Был голос, – продолжил Дэниел.

Его руки сомкнулись вокруг ладоней Тавии, прижав их к стальным прутьям. Из носа у мужчины потекла кровь. Тавия могла лишь смотреть, не в силах шевельнуться.

– Он шептал, чтобы я сделал ужасные вещи, – говорил мужчина. – Но когда я пытался не делать их, он перестал шептать и начал кричать. – Заключенный крепче стиснул пальцы, сжимавшие кисти Тавии. Она зашипела от боли. – Он велел мне убить того миростражника.

Тавия попыталась высвободиться из его хватки.

– Скажи, что ты веришь мне! – рыдал Дэниел. Кровь на его щеках смешивалась со слезами. – Я не мог управлять собой. Мне словно кто-то говорил, что нужно сделать. Я больше ни о чем не мог думать. Я просто должен был это делать. Ты…

Дэниел умолк. Его хватка ослабла. На миг Тавии показалось, что он сейчас рухнет в обморок. Взгляд мужчины стал пустым. Уголки глаз почернели – как у Саксони тогда, в храме.

– Что ты дала мне? – спросил он тихо и безвольно.

Тавия побледнела. Она тоже хотела знать ответ на этот вопрос. Ведь если слова Дэниела являлись правдой, содержимое флакона определенно не было счастьем.

– Фокусница…

Тавия подняла взгляд на человека по имени Дэниел Эмильсон. Его лицо казалось бледным. Окровавленные губы сжались в тонкую линию. Он знал, что обречен на смерть – или на нечто худшее.

– Что содержалось в этой магии? – спросил мужчина.

– Не знаю, – искренне ответила Тавия.

Слеза скатилась по щеке Дэниела. Его взгляд скользил по полу, как будто на неровном цементе было начертано заклинание, способное отменить все это. Вырезать из жизни весь день и те ужасы, которые мужчина совершил под влиянием магии, сосватанной ему Тавией.

Он снова сжал пальцы на руках фокусницы, медленно качнув головой из стороны в сторону.

– Ты сделала это со мной, – промолвил он. – Это все твоя вина.

А потом он оторвал ее пальцы от решетки и столкнул девушку с карниза.

Глава 5 Уэсли

У Уэсли была тайна.

По сути, у него имелись сотни тайн. Однако эту, конкретную, никто и никогда не должен был узнать. Заключалась она в том, что Уэсли пребывал не совсем в своем уме. Точнее, в его уме находился еще кто-то.

Люди любят бросаться словом «сумасшедший». Сонму Богов ведомо, что все они считают Уэсли безумным преступником. Однако они просто не знают, насколько правы. Потому что вот уже много лет в голове Уэсли звучат голоса.

А точнее, один голос.

Невозможный голос.

Голос девушки, которую он знал когда-то давно. Она даже после своей смерти каким-то образом сумела оставить юноше свой голос. Возможно, затем, чтобы напомнить Уэсли: у него никогда не было совести. Смотрящий не должен даже пытаться обрести эту совесть.

Почти все время голос напоминал «белый шум». Образы и ощущения; осознание того, что она здесь и прислушивается к каждому его движению. Юноша постоянно должен быть настороже, чтобы защититься от нее. Но время от времени, когда Уэсли был недостаточно сосредоточен, голос девушки прорывался в его сознание и обретал собственную жизнь.