Это я – Никиша

Ход за ходом каждая из Перепелок демонстрировала что они стоят друг друга. По-моему, в ответ на эту реплику Оля снова расплакалась, но уже не так бурно и когда успокоилась уже почти традиционно на весь день уехала тусить с Джоном. Вечером по возвращению гавно в ней все-таки взыграло, истинная сущность вырвалась наружу, и она кинула Марку кусок нового мыла и сказала.

— Максим, это тебе Рая Федоровна передала, подавись!

— Спасибо Оль, мне не надо, у меня свое есть. Ты только его больше не трогай!

— Для девушки своей такой мелочи жалко! Ты же сэкономил на чурчхеле и на билете в электричке!

— Да ты никакая не моя девушка, мы чужие люди!

— Хорошо, только фотографии мне скинь с Бештау и распрощаемся навсегда…

— А я их удалил!

— Как?! И те что со мной?! — тут голос провокаторши задрожал и глаза налились слезами.

— Особенно те что с тобой!

— Как ты мог?! Я тебя ненавижу!

И она забежала в свою комнату, а Джон уже особо не прикрываясь зашел ее успокаивать. Мы с Марком в этот момент переглянулись и прочитали друг у друга в глазах.

— Пиздец!

После этого Перепел окончательно переехал из их общей спальни в зал, теперь он спал отдельно на «общем» диване где мы все вместе так же как ни в чем ни бывало вчетвером смотрели кино каждый вечер. Порой оставаясь вдвоем я рассказывал ему что-то из прошлой жизни и многолетней детской дружбы с Попиком, в том числе как он подбил нас всех на совместную дрочку с беспризорниками под лестницей в общаге на чьем-то выброшенном диване… Когда я уже окончательно втерся ему в доверие, он открыл мне душу и признался.

— Никит, я чувствую себя куколдом!

Жаль, что тогда я ему не ответил так же откровенно.

— Да, Марк, но ты такой ни один!

Ближе ко второй недели нашего пребывания в Кисловодске неожиданно для всех Перепел упорхнул, а если быть точнее уехал на поезде, заручившись что его велик Джон отвезет на машине в Белгород вместе с нашими. Я рассказал Джону про то что он закуколдил Марка и весь вечер мы обменивались фразами и угорали.

— Он такой же упрямый и тупой как его отец!

— Ахахаха!

— Я чувствую себя куколдом!

— Ахахаха!

Конечно без ненужного свидетеля Джон усилил пресмыкательство перед ношеной и брошенной. Помимо завтрака обеда и ужина за его счет он устраивал ей поездки в горах на лошадях, вывозил ее на живописные поляны стрелять из лука, все время брал с собой в поселок где баба с дедом угощали ее собранными на арендованном участке грецкими орехами и конечно же рассказывали про то какая она молодец что бросила такого гандона как Марк. На меня его отъезд тоже повлиял в лучшую сторону как косвенно, так и прямо. Во-первых, я выздоровел, во-вторых одним презираемым мной человеком стало меньше, а в-третьих даже как-то в квартире я стал чувствовать себя более вольготно, хотя так же продолжал спать с Джоном в одной комнате (но на разных кроватях!) и каждую ночь будить его своим пердежом. Мы втроем съездили в Приэльбрусье, поднялись на фуникулере на Эльбрус, походили по туристическим тропам и классно провели время на съемной хате у донны Фатимы в полуразрушенном городе Тырныауз, который находится в ущелье меж горных хребтов. Даже несмотря на то что я был не в лучшей форме для таких восхождений и скорее выступал в роли балласта для новоиспеченного куколда с вагиней всем все понравилось. К концу нашего отдыха уже меня и самого стало накалять диаметрально противоположное отношение ко мне и к малознакомой пизде. То есть в любой ситуации где ей он поможет, подлижет, уступит я буду послан на хуй. Но самое забавное в этой ситуации что она его просто френдзонила и пользовалась им. В какой-то момент, когда он отказался от помощи мне я не выдержал и выдал тираду.

— Ты алень ебаный! Из-за таких как ты мы живем в такой стране где мужики втаптывают друг друга в дерьмо и пресмыкаются перед бабами!