Читаем Это я – Никиша полностью

— «Давай! Только хер вы так сможете!». Тут уж как говориться- дурное дело не хитрое. И мы втроем, без откисающего Лени сначала вырыли неглубокую яму в виде гробика, Ден лег в нее так что только торчала голова и мы принялись усердно закапывать его и трамбовать, чтобы он точно не смог подняться из своей «могилы». Была очень сильная жара, поэтому Денчик стал быстро засыпать, но не глубоко. Он как бы находился в таком алкогольном полудреме. К нам даже присоединился чей-то бесхозный мальчик, совсем маленький лет 4–5 и принялся активно нам помогать, что изрядно повеселило. По классике, мы с Лехой переглянулись, повернули голову на закрытые глаза и приоткрытый рот Попика, Леха поднес указательный палец к губам и почти на всю площадь ногтя приспустил сочную белую и липкую харчу, а затем кинул ее на пятку Дену! Мы беззвучно закатились, запрокинув голову назад и разойдясь в улыбках во все 32 зуба. К своему стыду, я почти сразу же последовал его примеру. С каждым плевком эффект неожиданности терялся и нам становилось все менее смешно, но тут БУМ! Малой, который нам помогал набрал в рот слюны и смачно и громко плюнул прямо на пятку Дену! Его реакция последовала почти сразу, он открыл глаза, дернулся как приподнявшись обеими руками из песка и закричал: — «Вы че охуели!?». Мы с Лехой и малой закатились громким хохотом, который точно был слышен на пол пляжа. И как можно всерьез опровергать дедушку Дарвина? Действительно ведь, в процессе взросления и социализации маленькие приматы в большей степени не учатся, а имитируют и подражают… Далеко не всегда чему-то хорошему. Мы с Лехой извинились перед Деном, помогли ему откопаться и благополучно проводили отлеживаться до его пляжного места, Леня же продолжал лежать без движения… Я предложил Лехе взбодрить Леню. А именно замотивировать поплавать: — «Лех, давай его тапки в речку выбросим! Ахах!» Что тут говорить, лучшая мотивация, чтобы прийти в себя! Мы сняли с него резиновые сланцы, зашли по колена в воду и начали бросать их как можно дальше от берега. Но течение делало свое дело и каждый раз их относило обратно к берегу. Леха не умел плавать, поэтому дальнейшую миссию я взял на себя, с Лениными тапками в руке я подплывал к самым буйкам и старался бросить их как можно дальше. Алексей же в свою очередь, зайдя по пояс и в который раз тихо справляя нужду в общественном месте обхохатывался, глядя на мою «Миссия невыполнима», потому что даже так резиновые легкие сланцы раз за разом приносило к берегу. Но тут Леонид Леонидович начал приходить в себя, он подбежал босиком поближе к нам и закричал: — «Леха!! Куда вы дели мои сланцы?!». Тот, едва сдерживая смех ответил: — «Ты купаться ходил, просто не помнишь! И их течением унесло!» Леня в ответ: — «Да че ты пиздишь?! Я видел, как Поваль подплывал с ними к буйкам и швырял их черт знает куда!». Я вылез на берег и сразу же получил несильный удар в плечо от Кузнеца, в ответ на агрессию я запел ту же песню:

— «Леня, ты тапки проебал, когда ходил искупаться! А я за ними плавал, чтобы достать!». При этом, конечно же меня выдавала ехидная улыбка и заразительный Лехин смех, который заставлял и меня смеяться в такой ответственный момент… Мы вместе с Леней поплыли за сланцами, но я так старался, что даже сильное течение к берегу не помогло спасти оба и в итоге мы поймали только один его сланец… Почти протрезвевший Денис Попков, искренне засмеялся, увидев выходящими нас двоих на берег только с одним Лениным тапочком. Еще смешнее было как мы возвращались домой, и Леонид как Робинзон Крузо ехал обратно в том же 229 автобусе босиком… Естественно, я извинялся всю дорогу назад и к моменту моего протрезвления и мне самому было не так смешно, как часом или двумя ранее. По прибытию на район Леня отправился домой за сменной обувью, а мы втроем пошли в гипермаркет «Линия», чтобы купить воды и какой-нибудь закуски, как мы всегда говорили между собой:

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Любовь гика
Любовь гика

Эксцентричная, остросюжетная, странная и завораживающая история семьи «цирковых уродов». Строго 18+!Итак, знакомьтесь: семья Биневски.Родители – Ал и Лили, решившие поставить на своем потомстве фармакологический эксперимент.Их дети:Артуро – гениальный манипулятор с тюленьими ластами вместо конечностей, которого обожают и чуть ли не обожествляют его многочисленные фанаты.Электра и Ифигения – потрясающе красивые сиамские близнецы, прекрасно играющие на фортепиано.Олимпия – карлица-альбиноска, влюбленная в старшего брата (Артуро).И наконец, единственный в семье ребенок, чья странность не проявилась внешне: красивый золотоволосый Фортунато. Мальчик, за ангельской внешностью которого скрывается могущественный паранормальный дар.И этот дар может либо принести Биневски богатство и славу, либо их уничтожить…

Кэтрин Данн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее