Это я, смерть

Зая хлопает в ладошки и хохочет от радости, и тут же прячется за шкаф. Вовин приятель тоже хохочет. И Ариша хохочет с ними заодно, сама не понимая почему. В конце концов, всем весело, говорит она себе, значит, все нормально. Значит, и по правде все так делают.

Вова слезает с нее быстрее обычного.

– Давай ты, – говорит он белесому.

Белесый, однако, не спешит. Он озадачено смотрит на Аришины расцарапанные коленки.

– Не, – говорит он.

– Да ладно, – говорит Вова.

– А ребенка не будет? – тихо спрашивает белесый.

– Какой ребенок! – громко отвечает Вова и хохочет.

– Какой ребенок! – повторяет Ариша и тоже хохочет, хотя ничего не понимает и вообще ей не очень весело.

– Не, – говорит белесый.

Тогда Аришу, по-прежнему хохочущую, относят на сундук, а вместо нее берут за руки и за ноги восхищенно визжащую Заю и тоже несут к дивану.

Однако Зая сразу же прибегает назад, и лицо у нее испуганное.

– Я не хочу, – говорит она. – Я не буду. Я к маме пойду.

И действительно уходит.

Ариша опять ничего не понимает. Она еще немножко сидит на сундуке, а потом идет туда, где взрослые.

Зая и ее мама с папой уже собираются домой, и лица у них вытянутые.

– Да уж сидели бы, гости дорогие, – удивленно басит им баба Тина. – Вон сколько всего осталось, не выбрасывать же.

– Нет-нет, – быстро, задыхаясь, как будто только что бежала, выпаливает мама Заи. – Мы домой, спасибо, нам надо домой.

– Все было очень вкусно, – серым голосом вторит ей папа Заи.

– А ты еще придешь? – спрашивает Заю Ариша. – Мы будем играть в принцесс?

Зая странно на нее смотрит.

– Не знаю, – говорит она.

Ариша совсем-совсем ничего не понимает.

Она начинает понимать, только когда ее приводят домой, когда наступает пора ложиться спать. Мама укладывает Степушку, а потом ведет ее на кухню и закрывает дверь.

– Ариша, – говорит она, а потом долго молчит.

Ариша ждет, а потом не выдерживает и спрашивает:

– Чего?

– Ариша, – говорит мама. – Что вы делали у Вовы в комнате?

– А что? – спрашивает Ариша.

– Мама Заи сказала мне, что ты испорченная, – медленно выговаривает мама. Ей как будто стало тяжело разговаривать. – И чтобы я обратила внимание на твое поведение и предупредила воспитательниц в детсаду. И еще – что тебя надо показать доктору. Но объяснять что-либо отказалась. И потом они очень быстро ушли, помнишь? Так вот. Я хочу знать, что вы делали у Вовы в комнате.

И тут Арише становится одновременно и страшно, и хорошо. Страшно – потому что, видимо, «так» все-таки делают не все и это что-то очень плохое, и сейчас ее наверняка будут ругать. Хорошо – потому что отругают еще и Вову. Его отругают, ему запретят, и все это закончится. Закончится! Навсегда!

Ариша рассказывает, как может.

Мама сидит на стуле и опять долго молчит. У нее открыт рот.

Потом она спрашивает:

– Он делал тебе больно?

– Нет, – честно признается Ариша. – Не делал.

– Хорошо, – вздыхает мама с облегчением, и Арише тоже становится легче. – Это хорошо.

– Ты ему скажешь, чтобы он перестал?

Мама кивает.

– Я поговорю с Алевтиной Валентиновной, – обещает она.

В следующий раз, лежа под вздрагивающим Вовой, Ариша лежит, повернув голову набок, смотрит в коричневую, покрытую малиновыми пятнышками стенку, вдыхает неизменный рыбный запах и думает: ну как же. Что же мама, неужели она забыла поговорить. Неужели она могла забыть.

Тогда я сама, решает она.

С Вовой говорить бесполезно, думает она по дороге домой. Все равно что с забором. А мама – вдруг она опять забудет. А тетя Анечка – она вечно занята с Юлечкой, ее вообще одну не поймаешь. А папа или дядя Игнат… нет, стыдно.

Да я просто туда не пойду, решает она. И всё.

Однако через две недели оказывается, что вовсе не всё.

– Да не останешься ты дома! – кричит мама. – Ну не оставим мы тебя дома одну! Ты еще маленькая! Вот что ты тут будешь делать, скажи, ну вот что?

– Играть, – честно отвечает Ариша. – И читать.

– Тебе нельзя столько читать! Глаза испортишь! В школе еще начитаешься! Собирайся, кому сказали.

– Да что ты с ней разговариваешь, – встревает отец. – Я ее просто сейчас одену сам, и всё. Голос еще подают тут. Кто ниже табуретки.

Тогда Ариша решает, что ни за что не пойдет в Вовину комнату.

И это ей удается – раз, другой, третий, и она было опять начинает верить, что уже все, но однажды, когда они снова в гостях у тети Анечки, Вова подкарауливает ее у двери туалета и, не дав вымыть руки, затаскивает к себе так быстро, что Ариша просто не успевает сообразить, что нужно сделать.

– Хватит, – говорит она шепотом. – Хватит.

– Ладно, ладно, – шепчет Вова, устраиваясь на ней.

Выбравшись, Ариша бежит на кухню. Там жарит рыбу баба Тина.

– Баба Тина, – громко говорит Ариша. – А Вова…

Баба Тина мрачно выслушивает ее, выключает газ под сковородкой и, обтерев мучные руки передником, тяжело топает в Вовину комнату. Рывком распахивает дверь. Ариша бежит за ней.

– Ты, – говорит она почему-то шепотом. – Обалдел, что ли, совсем.

Вова сидит на своем диване и нагло на нее смотрит. Усмехается.

– А что, – говорит он, не понижая голоса. – Игнату можно, а мне нельзя?