Это я удачно попала!

Впрочем, что там было, теперь уже не узнать. Самый главный босс-злодей лишь требовал результатов, а всю работу проводили его сотрудники, которых он же потом отдал приказ устранить — чтобы не выдали секретов. Поэтому, даже признав свою вину, старикан (а он реально был очень старым, лет сто пятьдесят, не меньше, на вид) не смог ничего поведать о том, какие именно манипуляции были проделаны над подопытными. И хорошо, как мне кажется — не будет соблазна повторить эксперимент у будущих поколений.

Развитие науки — прекрасная и благородная цель, но не тогда, когда вместо добровольцев используют вслепую тех, кто об этом даже не подозревает, и кого некому защитить. В моём мире, на Земле, тоже находились «учёные», которые проводили опыты на тех, кого считали людьми второго или третьего сорта, почти животными. А раз они почти животные, значит, ничего не чувствуют, не понимают, значит, с ними можно не считаться. Сколько зверств в нашей истории оправдали подобными убеждениями — и не сосчитать.

Ту же мысль озвучивали на совете и наши подсудимые — только уже по поводу землян. Мол, раз не обладаем магией — значит, не люди. Так что они нам, видите ли, еще услугу хотели оказать — магию привить, создать из нас «настоящих» людей. И искренне не понимали, за что их судят. Мда уж…

Закрытую Академию я покидала с лёгким сердцем — впрочем, её теперь наверняка переименуют, ведь для участия в суде с нас сняли клятву о неразглашении, а репортаж с того памятного заседания Совета разошёлся по всему миру — так что ничего секретного в этой академии теперь нет ни для кого.

А дома меня поджидал очередной сюрприз. Эни, моя дорогая сестричка, вылетела мне навстречу, радостно сверкая глазами и прямо с порога закричала:

— Эли, представляешь, а я развелась!

Признаюсь, я малость опешила от такой новости и от того, что она сообщает её с улыбкой до ушей. Пришлось срочно тащить сестру в её комнату и пытать.

По мере разговора выяснилось следующее: Эни не находила себе места из-за этого поцелуя, мучилась чувством вины перед мужем, и, в итоге, через некоторое время после моего отъезда в академию, она поехала в особняк Бурдагов, чтобы поговорить с Артуром и всё ему рассказать. А, приехав, застала там дочь подруги грас Линики, которая расхаживала по дому в халате, как будто уже давно там живёт…

— Представляешь, я спрашиваю у мужа, кто эта женщина и что она тут делает, а тут врывается его мамаша и начинает орать! — рассказывала мне Эни, бурно жестикулируя руками. — Что Нелличка тут живёт, и что она будет куда лучшей женой её Артурчику, чем я! А Артурчик этот стоит такой с виноватым видом, а глазами косит на голые ноги Неллички! А я еще себя корила за тот поцелуй!..

Оказывается, моя теория с ревнивцами и тут сработала: не зря Артур изводил Энизу подозрениями — видно, у самого рыльце в пушку было.

— Я ведь это чувствовала, — задумчиво проговорила Эни. — Мне приходила отдача по нашей брачной связи, так что я знала, что Артур нарушил как минимум одну из брачных клятв — только не знала, какую именно. Думала, ту, где было про заботу и уважение… Он ведь так ужасно себя вёл по отношению ко мне…

Что ж, зато теперь стали понятны мотивы грас Линики: ей, видимо, с самого начала хотелось женить сына на дочери подруги, вот и вставляла она молодым палки в колёса. Ну, что же: всё, что ни делается — всё к лучшему. Однако меня беспокоил один вопрос:

— Эни, а что насчёт Эвана? — спросила я.

— А что с Эваном? — невинно похлопала сестра на меня ресницами.

— Э-ни-и-и! — протянула я. Сестра весело рассмеялась и указала глазами на огромный букет из белых и голубых цветов, стоящий в вазе на подоконнике.

— Вот, цветы дарит! — похвасталась сестра. — Ухаживает!

— А ты что?

— А я думаю, — подмигнула она мне весело, и тут же посерьёзнела. — Не знаю я, Эли. Страшно мне. Не хочу больше повторения того, что было. Ну его, эти отношения, брак…

— Эниза, что ты такое говоришь?! — возмутилась я. — То, что твой Артур оказался таким слабым и ведомым, не значит, что все остальные мужчины такие же! Да и мама Эвана — не такая, как грас Линика, сама же знаешь. Она — мировая тётка!

— Знаю, но… Эван слишком молод — так же молод, как были мы с Артуром, когда начинали свои отношения. Вдруг у него любовь пройдёт так же быстро? Я не хочу больше рисковать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я только головой покачала: ох, Эни, Эни! Обжегшись на молоке, дуем на воду, да? Что ж, я своего друга знаю — он упорный и добьётся своего, если действительно серьёзно настроен.

Сам Эван ходил с таким видом, словно Эни уже пообещала выйти за него замуж — довольный, уверенный в себе, бросающий на мою сестрёнку пламенные взгляды, от которых та смущалась, словно была на десять лет моложе.