Это история самой сумасшедшей рок-группы в Германии

пока совершенно опечаленный гитарист плёлся по концертному залу. Это было последнее

выступление Томаса с IN EXTREMO. На следующий день он лёг в психиатрическую

больницу.

«Томас никогда не вернётся, мы поняли это почти сразу», - скажет Кай позже. –

«Его игры на гитаре стало не хватать. Томас в конечном итоге для своего безопасного

профессионального будущего решил сделать карьеру госслужащего учителя. Мы все его

очень любили, но никто из нас всерьёз не верил, что он посвятит себя музыкальной

карьере. Я считаю, что его болезнь в конце концов возникла из-за давления, которое он

оказывал сам на себя. Он всегда должен был быть лучшим во всех отношениях. Но в IN

EXTREMO он довольно быстро, во всяком случае, во время записи Verehrt und Angespien,

осознал, что его сил было недостаточно».

Михаэль посещал своего старого друга в психиатрии и пытался приободрить его.

«Дружище, старик, ты ничего не добьёшься здесь, внутри! Давай упакуем твои вещи и

через пару дней будем на Балтийском море! Немного свежего морского воздуха - и ты

снова станешь прежним». Но на этот раз певец потерпел неудачу со своими

разглагольствованиями. В комнату отдыха вошёл попечитель, держа в руках мяч. «Так, а

теперь поиграем!» - воскликнул он и бросил мяч Томасу. Тот поймал его, посмотрел на

Михаэля, сказал «Да, давай поиграем!», кинул мяч, а другие пациенты побежали за ним.

Всегда первый, всегда лучший…

«В то время я чувствовал себя безопаснее и увереннее среди больных и

сумасшедших, чем снаружи, на свободе», - вспоминает Томас. – «Я фактически спятил,

был накачан медикаментами и три месяца провёл в психиатрии. После этого я целый год

находился в отпуске на больничном».

По словам Томаса, преодолеть старые мыслительные и поведенческие шаблоны

было очень тяжело. О расставании со своими бывшими коллегами-музыкантами он

переживал достаточно долго. «Мы с Михаэлем знали друг друга очень давно. Мы вдвоём

раньше колесили по стране на его стареньком Шевроле и перерыли вместе много дерьма.

Я уже соскучился по этому. Честно!»

Тем временем берлинец снова работает в качестве учителя, а в свободное время

играет на гитаре в одной малоизвестной группе. И когда IN EXTREMO дают концерт в

столице, Томас иногда присоединяется к публике. «У меня была мечта - состариться с

ребятами, и даже сейчас я всё ещё держусь за неё. Это была настоящая семья, всего шесть

братьев - я был единственным ребёнком - и Марко был младшим. Пожалуй, от этого не

отделаться никогда».

ГЛАВА 5

МЕСКАЛИН В МЕКСИКЕ

(В грандиозный тур с новым гитаристом)

Сразу после ухода Томаса в октябре 1999 Кай начал репетировать с потенциальными

преемниками. Время сильно поджимало, так как вторая часть грандиозного Verehrt und

Angespien-тура должна была начаться уже 4 декабря в Потсдаме.

Однажды Кай испытывал в репетиционном помещении некоего Олли из Южной

Германии, и после того, как оба музыканта более-менее прилично сыграли вместе 15

композиций, басист дал потенциальному новому гитаристу средневековую сценическую

одежду. «Я никогда не выйду на сцену в таком костюме!» - прозвучали последние слова

Олли, прежде чем хлопнула дверь репетиционного помещения. Нужно было срочно что-то

делать. Кай позвонил своим друзьям, они посоветовались и решили, что новичок должен

был быть с Востока, в идеале - из Восточного Берлина. Даже Борис, который родился в

Западном Берлине, отметил, что этот Олли держит себя «слишком уж по-фээргешному». В

их головах всё ещё гремела мысль: кто же ещё был там, на восточногерманской сцене?

Какие группы были хороши, какие гитаристы были хороши? Какой гитарист был тем

крутым сукиным сыном? Точно! Басти Ланге!

В то время Кай работал с братом Себастьяна Улли в учреждении для инвалидов.

Таким образом, он взял номер телефона Басти, позвонил, а на другом конце линии подала

голос его очень нервная бывшая подруга: «Если вы его увидите, передайте ему. .» Клак,

ту-ут, ту-ут, ту-ут...

Через два дня бас-гитарист заглянул в кройцбергский магазин Wild At Heart, чтобы

посмотреть там концерт. И кто, как вы думаете, сидел у барной стойки?

Себастьян Ланге - коренной берлинец. В 1971 он появился на свет в столице и

никогда не жил за пределами Берлина. В 11 лет он начал играть на гитаре при поддержке и

по принуждению своих родителей, которые зарабатывали деньги творчеством и

искусством. Мама Фелицитас была очень разносторонней женщиной: заядлая

непрофессиональная певица любила рисовать, она писала книги и увлекалась готовкой.

Отец Вольфганг, музыковед и научный сотрудник театра, работал на издательство Henschel

и писал для таких журналов, как Theater der Zeit и Melodie & Rhythmus. В доме имелось

достаточно инструментов, на которых Себастьян мог поиграть: различные гитары и даже

фортепиано. В одном углу были сложены пластинки, в другом лежала книга песен The