Это космос, детка!

Окончательно я поняла, что общение не сложится, когда мы заговорили про русское кино. Кто-то из них сказал:

– Я русское кино вообще не очень люблю.

Я говорю:

– Ну, мне следует понимать, что это камень в мой огород, да?

Пожимает в ответ плечами. Как будто с подтекстом: «Мы вообще не знаем, кто ты и что ты тут делаешь». Чтобы это сообразить, слова были не нужны.

Они дали понять, что нам здесь не очень рады. И вообще, на их взгляд, не факт, что у нас что-то получится и мы куда-то полетим.

Говорят мне:

– Мы по десять лет к полету готовимся.

– Понятно, артисты тоже долго учатся, а хорошие артисты учатся всю жизнь.

Мне в ответ, с усмешкой:

– Артисты… А чему вы там учитесь?

Вот это было уже по-настоящему обидно. Но обижаться было бессмысленно. Поэтому мне стало просто грустно.

Кажется, что эти две сферы – космос и кино – никогда не должны были пересечься.

И жалко, что у них было такое представление об артистах – как о трутнях, которые ничего не делают, а только переходят с красной дорожки в бассейн, а из бассейна на красную дорожку. Работать, по их мнению, артисты вообще не умеют. И испытания они никакие пережить не смогут.

Конечно, космонавтов можно понять. Они всю жизнь готовятся к полету в космос и не знают, полетят или нет. А тут пришли мы. Но это же не значит, что надо обесценивать другие профессии.

Таким был наш первый день в ЦПК. Это подстегивало.

Зубрежка

С 24 мая началась подготовка к полету. Эту дату я помню очень хорошо, потому что 24 мая – День святых Кирилла и Мефодия, День славянской письменности и культуры, и именно в этот день каждому из нас в ЦПК выдали гигантскую стопку учебников – 20–30 брошюр формата А4. Комически огромная стопка, как в каком-то мультфильме!

– Это теоретический материал, который надо усвоить. У вас есть две недели.

Как это сделать?

Я начала все зубрить и занималась этим каждый день, с 24 мая по 12 июня – до Дня России. В этот день в ЦПК был выходной. И 12 июня я поняла, что мой мозг взорвался. Я же совсем не технарь, я гуманитарий. Я не знаю, как закончить прямой эфир в соцсетях! Да, я хорошо училась в школе, мне нравилась химия, но физика – не моя сильная сторона! Что-то я очень хорошо помню еще со школы, но после нее я не изучала ни физику, ни другие точные науки! А ведь в ЦПК приходят учиться инженеры, люди с определенной базой знаний!

Когда я выпускала спектакль «Кроличья нора» в Театре на Малой Бронной, мне нужно было написать на доске уравнение Шредингера. Я замороченный человек, и для меня делом принципа было понять, что это за уравнение, о чем оно, я смотрела про него фильм, читала книги про черные дыры – я не могла написать уравнение Шредингера без понимания того, что оно значит. Теперь – такая же история, только объем материала в несколько раз больше. Мы учили аббревиатуры кораблей, названия приборов. Я ведь до этого даже не знала, как выглядит ракета! А мы изучали строение космического корабля, его особенности, системы жизнеобеспечения.

Мне кажется, первые три дня занятий мне помогало только терпение, потому что с девяти утра до шести вечера я не понимала ни одного слова из того, что говорили на лекциях. Ни одного слова! Дело было не в людях, которые нам преподавали, – они хорошо знают свои предметы. Я слушала их, записывала в тетрадь.

И только через неделю начала задавать вопросы. А до этого и вопросов не было! Я не знала, что спрашивать. Для меня, например, одинаково звучали название партии РСДРП (Российская социал-демократическая рабочая партия) и название ручки РДСП (клапан в скафандре). УКП, СОЖ, СОТР, РУО, РУД, РПВ-1, РПВ-2, СА, БО, ЭПК-РД, ПОВК[1]… Все эти аббревиатуры были для меня как иностранный язык. Потом, спустя неделю, я начала узнавать знакомые слова: «Ручка откачки конденсата…» («О, это с моей стороны в корабле»).

Мне казалось, что мой мозг лопнет, что он уже отказывается все это воспринимать. Он словно говорил мне: «Оставь все это! Иди снимайся в кино, тебя там ждут». Эта фраза звучала в моей голове через день.

Каждый день полтора-два часа я ехала до ЦПК и потом столько же обратно вечером, ежедневно по три-четыре часа проводя в дороге. Дома меня ждали дети, чтобы поговорить со мной хотя бы ночью, просыпались ради этого и рано утром. Около одиннадцати вечера я укладывала детей спать и садилась за учебники, перечитывала свои записи, пытаясь во всем этом разобраться. Очень злилась. Учебник «Конструкция и компоновка транспортного корабля „Союз“»… Сколько раз я бросала его дома об стену и кричала: «Чем ты занимаешься?! Зачем тебе это все надо?!» Сколько раз я так кричала! Начитывала учебник на диктофон, слушала записи, пока ехала в машине… Меня уже просто тошнило от этого! Но я слушала записи снова и снова…