Это лишь игра - 2 (СИ)

Первую зарплату, почти всю, я сразу потратила на массаж. Еще в больнице врачи посоветовали нам хорошего массажиста. Он приезжал к Антону в Листвянку из Иркутска каждый день в течение двух недель. В те редкие дни, когда я бывала дома, наблюдала за его манипуляциями, даже снимала на телефон, чтобы потом самой повторять.

Правда, толку от моих стараний, наверное, никакого, потому что когда массажист работал с Антоном, он мычал от боли, стиснув зубы, кряхтел, потел, долго не мог отдышаться, а когда я — лишь шутил, посмеивался, ну и возбуждался. Начинал просить меня потрогать его лучше там. Ну и я, в общем, оставила эти свои попытки.

Да и настоящий массажист тоже не очень-то помог. Двигаться Антон не начал. Теперь он все больше молчит. Даже когда я рядом. Мы с ним как соседи стали, причем случайные. Каждый в своем углу, я — на диване, он — на кровати. Лежит мрачный, безучастный ко всему. Как будто потерял надежду, ничего больше не хочет и просто ждет конца. А я смотрю на него такого — и сердце разрывается…

— Э, да постой ты! — один из парней спрыгивает со скамьи и направляется ко мне. Я ускоряю шаг, но он нагоняет.

— Хватай ее! Тащи сюда! — смеются его дружки.

Он ловит меня за руку, разворачивает к себе.

— Убери руку! Или я закричу! — и так почти кричу я. От страха и неожиданности. Обычно здесь очень тихо, ни драк, ни скандалов, ни происшествий. Поселок маленький, все друг друга знают в лицо и по имени. За целое лето первый раз вот так натыкаюсь на пьяную толпу.

— Ой… — вдруг теряется парень и тут же отступает. — Блин, сорян. Обознался. В смысле, не узнал.

Он даже руку к груди прижимает, будто очень раскаивается. Я разворачиваюсь и быстро иду к дому, но успеваю услышать их голоса.

— Блин, как стремно вышло…

— А че? Кто это?

— Да это Тохина…

Листвянка — действительно очень маленький поселок…

Сбавляя шаг, подхожу к дому и останавливаюсь у подъезда. Хочу немного отдышаться и побыть хоть немного в тишине и покое. Сажусь на скамейку как раз под нашим кухонным окном. Там горит свет, а из открытой форточки слышны голоса Веры Алексеевны, мамы Антона, и его тети.

— Вер, и охота тебе полвечера лепить эти вареники? — спрашивает тетя. — Сейчас все продается.

— Таких, как у меня, не купишь. А Леночке очень нравятся мои вареники с клубникой. Вот она придет с работы и покушает.

— Пф-ф. Носишься с ней как курица с яйцом. А я знаю, почему. Боишься, что она Антошку бросит. Вот и стараешься. Угодить хочешь, задобрить. Чуть ли не молишься на нее. Да только, Вер, это не поможет. Если Антошка на ноги не встанет, она от него рано или поздно все равно уйдет. Ты уж прости, но подумай сама, кому в наше время нужен калека? Кроме как родной матери. Была б еще жена, с детьми, и то смотря какая… А так — тем более… Поиграет немного ваша Лена в благодетельницу и сбежит.

— Злая ты, Нина, — с горечью произносит Вера Алексеевна. — Леночка нам как дочка. Единственная радость…

— Ой да брось, дочка… радость… Послушаю тебе через полгодика, когда твоя дочка упорхнет.

— Не язык у тебя, Нина, а жало ядовитое.

— Говорю уж, как есть. Ленка ваша — красивая молодая девчонка. Сама посуди, охота ей такой хомут себе на шею вешать?

— Антон — не хомут!

— Угу, — вздыхает тетя Нина. — Думаешь, мне не жалко Антошку? Жалко. И тебя жалко…

Я встаю. Захожу домой, и разговор сразу смолкает. На шум обе выходят в прихожую. Тетя Нина становится на пороге кухни и, сложив на груди руки, оглядывает меня, пряча усмешку. Мама Антона подходит ближе, порывисто обнимает. Заглядывая в глаза, спрашивает:

— Как ты, Леночка? Очень устала? Голодная? А я тут как раз вареников наделала.

Я впервые замечаю, как она на меня смотрит. Заискивающе, жалобно, просяще, с затаенным страхом. И понимаю: она и правда боится, что я брошу Антона. И без слов умоляет не делать этого.

А у меня горло перехватывает. Если бы она знала, что это я покалечила Антона…

***

На следующий день у меня выходной. А мама Антона с утра опять хлопочет. Не успеваю я выйти из ванной, как она спрашивает, что для меня приготовить.

— Спасибо, но мне ничего не нужно. Я сегодня поеду в город, хочу бабушку повидать.

Она сникает, но тут же спохватывается:

— Да, конечно, поезжай. Бабушка твоя там тоже, поди, без тебя скучает. Зови ее к нам в гости. Что ей в пыльном городе летом сидеть? Ой, я ей сейчас хоть клубнику отправлю…

Пока Вера Алексеевна собирает на кухне угощения для бабушки, я пытаюсь растормошить Антона.

— А давай, когда я приеду вечером, мы с тобой посмотрим какой-нибудь фильм?

— Давай, — сухо, бесцветно, не дрогнув ни единым мускулом, отвечает Антон, даже не глядя на меня. Он как будто, не отрываясь, смотрит в телевизор, который специально поставили перед ним. Только взгляд его абсолютно пустой и ничего не выражающий. Сейчас на канале идут местные новости, но даже если бы телевизор был выключен, Антон пялился бы в него точно так же.

— А хочешь я куплю мороженое?