Это мое дело!

– Я остыну. Я тебе сейчас так остыну! – Я отвесила подзатыльник охамевшему младшенькому. – А ну, колись!

– Да ничего такого не было! – присмирел Жека. – Колян и Рыжий поспорили с Тарасом. Слабо, грят, тебе на балконе. А он такой: не слабо!

Значит, спор. Уже легче. Можно надеяться, что это было одиночное выступление и выхода на бис не будет.

– А ты?

– А что я? Я, это, разбивал.

– И на что спорили? – наступала я. – Если выпивка или сигареты…

– То ты меня зацитируешь административным кодексом до смерти?

Понятливый братец. Помнит о заветах бабушки: выпороть ремнем за проступок можно лишь единожды, по горячим следам. А промывать мозги и напоминать о проступке можно много раз. И неизвестно, что для шкодника будет хуже.

– На пиво, – буркнул поскучневший Жека.

Пиво братец даже из любопытства пробовать не пытался. Оно нашей семье было категорически противопоказано. Вот такой вот «ген Серебрянских». У кого-то наследственная аллергия на пыль или диабет. А нам досталось пиво. Одного глотка оказывалось достаточно, чтоб мигом опьянеть, а потом покрыться красными зудящими пятнами. Так себе удовольствие.

– Выиграл ваш отбитый. – Я присела на табурет и с наслаждением вытянула ноги. Копа и Чупа тут же принялись их радостно облизывать. Почти массаж… – На глазах у всего двора выиграл. Так что готовьте пиво. Хотя вряд ли после Генриховны он из квартиры нос высунет.

– Размазала? – встрепенулся Жека.

– Подчистую! Кстати, там под грибком пацанье пряталось. Сдается мне, что будет завтра Тарасик звездой ютуба.

– Круть! – подпрыгнул братец. – Пойду гляну. Может, уже выложили.

– Стоять! – скомандовала я. – Ты после оргии за собой в комнате прибрал? Или где вы там развлекались?

– Конечно, прибрал! – оскорбился Жека.

– Точно прибрал? Или использованными презервативами, как носками, территорию пометил? – не удержалась я. – Учти, если мама найдет, то папа тебе поотрывает все, на что они натягиваются!

– Злюка!

– Ага, – согласилась я. – Но если ты приготовишь своей замечательной сестренке чай, то я подобрею. И вообще, вечер – это время не для разборок, а для чего-то доброго, светлого…

– Нефильтрованного, – не удержался от ехидства Жека и поспешно, пока его сестра не успела срезать его ответной фразой, послушно загремел посудой, готовя чай.

Феликс Каменев

Светофор мигнул зеленым глазом. Круглым, как мячик.

Мячик. Упругие мячики, обтянутые нахально скромной юбкой, дразняще покачивались, когда она вышагивала, цокая новыми туфельками. Даже походка стала иной. Делать подарки порою приятно. Просто так, ни за что. Всего-то туфли, а в глазах столько счастья, что чувствуешь себя падишахом. Падишах Феликс, мать твою, которому внезапно перекрыли доступ в гарем. Плотно перекрыли. Его же собственными принципами. На работе – ни-ни.

Перед лобовым стеклом в воздухе таяла хитрая усмешка старого плута: «…девочка Таня… Возьми ее…»

Взял бы. Ух, как взял бы. Чтобы жарко дышала, извиваясь подо мной. Страстная, горячая, стонущая.

Сзади резко засигналили. Черт! Я выжал сцепление, несясь по ночным улицам.

Она так дико смутилась, увидев секс на балконе, что тут же захотелось смутить ее еще больше. Смять поцелуем пухлые беззащитные губы… И проделать с ней все то, что вытворяла парочка. Воображение сорвалось с катушек. Картины, что рисовались в мозгу, были столь яркими, что кровь ударила… не в голову. Ниже. Смачно ударила, прицельно. Твою же мать!

Отвлечься, срочно отвлечься, пока не вписался куда-нибудь со всей дури.

Зазвонил телефон. Не отрываясь от дороги, я бросил в гарнитуру:

– Да!

– Феликс! Это Герман из «Ариады». Выручай!

Всего несколько слов, но сказанных той интонацией, которую редко услышишь в голосе руководителя хоккейного клуба.

– Подожди пару секунд, припаркуюсь, – произнес я, сворачивая к обочине.

Спустя пять минут я снова дал по газам и помчался к отделению полиции. История, в которую вляпался Герман, была простой и наглой до безобразия.

Выбрал себе Горев в европейском автосалоне автомобиль. Дорогой, поскольку других не признавал. А его представитель оформил покупку и доставку. Счастливый Горев успел посидеть за рулем новой машины всего пару дней. И нынешним вечером его задержали. Дескать, авто числится в розыске.

Пока ехал, в небе загромыхало, по крыше забарабанили капли дождя. Потом хлынул ливень. В отделение полиции я ввалился мокрый и злой.

Там меня ждал цирк. И не только с конями: инспекторы ГИБДД, полицейские в форме с автоматами, опера (без формы и без оружия, но кусачие, как собаки), служба безопасности «Ариады» и сам Герман. Красный, психованный – машина оказалась не просто дорогой, а очень дорогой. Голос его гремел над головами, словно надо льдом хоккейной коробки:

– Это моя тачка! Я ее купил в автосалоне, в Англии!

– А что вы скажете на то, что эта машина объявлена в розыск, как угнанная, в Новосибирске?! – парировали на том же уровне громкости.

В Новосибирске? Я мысленно присвистнул: как говорится, почти близко, даже видно, только Уральские горы отодвинуть. Всего-то пара тысяч километров.

– Скажу, что это какая-то ошибка!