Это моя работа. Любовь, жизнь и война сквозь объектив фотокамеры

– Господи, Господи, Господи… Пожалуйста, Господи… Спаси нас!

Я подняла глаза и посмотрела вверх, на дуло автомата – и прямо в глаза солдату. Захотелось взмолиться, чтобы он сохранил мне жизнь, но во рту пересохло, словно вся слюна превратилась в пыль. Я не могла сказать ни слова.

– Пожалуйста, – только и прошептала я. – Пожалуйста…

Я уже ожидала автоматной очереди – и смерти. Я думала о Поле, о моих родителях и сестрах, о бабушках, которым уже за девяносто. Я физически ощущала каждую секунду. Солдаты продолжали переругиваться, их автоматы по-прежнему были направлены на нас.

– Jawaz! – неожиданно крикнул один из них.

Им нужны были наши документы, и мы подчинились. Солдат наклонился и начал обыскивать меня, вытаскивая все, что было в карманах моей куртки: BlackBerry, карты памяти, какие-то бумажки и счета. Руки его двигались быстро. Он не заметил моего второго паспорта, который вместе с деньгами был спрятан в специальном поясе джинсов. И тут он дотянулся до моей груди. И остановился. А потом сжал мою грудь, как ребенок сжимает резиновый мячик.

– Пожалуйста, Господи, – взмолилась я, сжимаясь в клубок. – Только не изнасилование!

Но солдата увлекло нечто другое. Он снял с меня мои серые кроссовки с ярко-желтыми подошвами. Я услышала звук расшнуровываемых шнурков, потом ощутила холодок на ступнях. Солдат связал мне щиколотки и куском ткани перетянул запястья за спиной – так сильно, что они онемели. А потом он ткнул меня лицом в песок.

Увижу ли я родителей? Увижу ли Пола? Как я могла так с ними поступить? Достану ли я свои камеры? Как я здесь оказалась?

Солдаты подняли меня и потащили куда-то в сторону.

***

В тот день в Ливии я задавала себе вопросы, которые я задаю себе и сегодня. Почему я занимаюсь этой работой? Почему я рискую собственной жизнью ради фотографий?

Даже после десяти лет работы военным корреспондентом ответить на эти вопросы нелегко. С таким призванием рождаются немногие. Его открываешь в себе случайно, постепенно. Все мы попробовали такую необычную жизнь и такую удивительную профессию – и захотели продолжать дальше. И неважно, что это тяжело, мучительно и даже опасно. Да, мы так зарабатываем на жизнь, но работа эта для нас – скорее добровольная ответственность. Она делает нас счастливыми, потому что мы понимаем смысл своей жизни. Мы – свидетели истории. Мы влияем на политику. Но за это приходится платить высокую цену. Когда журналиста убивают в перестрелке, когда он наступает на противопехотную мину и лишается ног, когда его друзья и родные сходят с ума от беспокойства, потому что его похитили, я всегда спрашиваю себя, почему выбрала для себя такую жизнь.

Я не представляла, что буду военным корреспондентом. Мне хотелось путешествовать, изучать мир за пределами Соединенных Штатов. И камера стала моим верным и надежным спутником. Она открыла мне новые миры и позволила увидеть людей в самые интимные моменты их жизни. Мне посчастливилось наблюдать жизнь со всех сторон. Каждый день я с восторгом узнавала что-то новое. Когда я бралась за камеру, то понимала, что это единственное, чем хочу заниматься.

В двадцать два года в Аргентине я узнала, что мое хобби может принести деньги – сначала 10 долларов за снимок. А когда начала работать, карьера фотожурналиста перестала казаться недостижимой мечтой. Вопрос заключался в том, как продвинуться в мире, где царит жестокая конкуренция. Я стала стрингером агентства Associated Press в Нью-Йорке. Набравшись опыта, я решилась на более рискованные задания и начала путешествовать – сначала на Кубу, потом в Индию, Афганистан, Мехико. Я вполне комфортно чувствовала себя в таких местах, которые другие люди считают опасными. Чем больше я видела, тем смелее и любопытнее становилась.

Я была еще начинающим репортером, когда события 11 сентября изменили мир навсегда. Вместе с сотнями других журналистов я стала свидетелем вторжения в Афганистан. Многие из нас впервые участвовали в истории мира – вместе с нашей армией и нашими бомбами. Война против террора породила новое поколение военных журналистов. И чем более несправедливыми становились войны, тем сильнее была преданность своему делу. Мы должны были показать миру правду, и ощущение высокой миссии захватывало нас целиком и полностью. На линии фронта мы становились семьей. Мы были свидетелями романов, браков, разводов и смертей друг друга. Сейчас, когда военные действия в Ираке и Афганистане почти прекратились, мы чаще всего встречаемся на свадьбах и похоронах.