Это моя собака

— Без иллюстраций, — печально сказал Лис. — Знаешь что: пойдём-ка в учительскую, там ты понюхаешь, как они пахнут, эти журналы, и потом уже поищем тот, который нужен тебе.

Сказано — сделано; мы отправились с Лисом в учительскую.

— Как поживают твои друзья из живого уголка? — спросил я Лиса, чтобы не молчать.

— Спасибо, ничего, сейчас у нас как раз вечерняя прогулка; я услышал шум в спортзале и поэтому пошёл сюда, а все остальные кто где.

— И удавчик гуляет? — спросил я тревожно.

— Но что здесь особенного, он — тоже живое существо. Вечерами мы всегда гуляем. Ты знаешь, школа ночью — это волшебная вещь. Пустые классы, отблески огней с улицы, тишина… Главное — тишина, которой не бывает днём… Вот, кстати, видишь, по лестнице спускается удавчик, я тебя с ним познакомлю:

— Боароджерс, позволь тебе представить моего друга Пирата!

Удавчик улыбнулся и протянул мне хвост для пожатия.

Я с удивлением пожал этот хвост. Но сам, конечно, протянул ему лапу. Собаке для пожатия протягивать хвост как-то не принято.

— Дальше мы пошли в учительскую втроём. А я подумал, что как это здорово — иметь всюду друзей, и ещё: как это хорошо — быть собакой! Наверняка Витя, проберись он ночью один в школу, испугался бы зверюшек, а может быть, ещё больше испугался бы сторожа, который, не разобравшись, что да кто, позвал бы милиционера. Почему-то считается, что ночью в тёмном помещении совершаются только плохие поступки, а не хорошие. Не понимаю, почему это так.

Мы дошли, наконец, до учительской. Кто видел ночью учительскую, тот не станет гулять по школе…

Глава 17. Ночные приключения продолжаются

В учительской в специальном шкафу лежали журналы всех классов. Все они были залапаны руками примерно одинаково. И, что главное, именно такой вот запах, исходивший от журналов, я уже слышал и стал вспоминать — где.

Да вот когда раздумывал, куда бы выпрыгнуть из баскетбольной сетки… «За мной», — сказал я своим друзьям, и мы помчались обратно в спортивный зал. Опять мой нос меня выручил!

— Здесь, — сказал я, показав на гору гимнастических матов.

Боароджерс распрямился, надулся, преисполненный рвения помочь мне, перекидал толстые маты для гимнастики, и под последним из них обнаружился искомый классный журнал. Он был примятым и плоским.

Торжественно, все вместе, мы понесли его в учительскую. Почему нас так манила эта комната?

В учительской мы обнаружили ещё компанию: двух кроликов, Грача и Черепаху.

Я торжественно раскрыл журнал, чтобы посмотреть на несправедливое дело рук учительницы, как вдруг из журнала выпало два листка. На одном из них было написано: «Директору школы т. Щегловой! Докладная. В связи с крайне кощунственным отношением ученика Витухина к учёбе прошу вынести вопрос о неудовлетворительной ему оценке за четверть на очередной педагогический совет. Кощунственность прилагается. Учительница литературы Лизогубова».

— Хорошая фамилия для учительницы литературы, — подумал я, — Лизогубова — это же так поэтично!

Но надо посмотреть и что за кощунственность, которая прилагается: люблю читать то, что нам, собакам, не положено.

Я развернул листок и вслух прочитал. Меня слушали и Лис, и Черепаха, и кролики, и удавчик, и даже Грач, хотя он сразу сказал, что к стихам равнодушен.

«Я Вас люблю, Любовь моя, о боже!
В душе моей осталась навсегда.
Она меня и губит и тревожит
И не уйдёт, наверно, никогда.
Я Вас люблю безмолвно, безнадёжно,
То робостью, то ревностью томим,
Я Вас люблю так искренне, так нежно,
Что не отдам я Вас любить другим».

А что, хорошее стихотворение… На Пушкина похоже. Только из восьми строк шесть даны в Витиной интерпретации. Может быть, учительница литературы не знает слово интерпретация, а знает из иностранных только слово «кощунственность».

Мои слушатели затихли. Боароджерс обвился вокруг Черепахи, кролики принялись целоваться, Лис заиграл с Грачом.

Вот оно, оказывается, в чём дело: Витя написал письмо в стихах Настеньке. Письмо перехватила учительница, объявила всем на свете, что Витя написал Настеньке гадость, и в подтверждение своих слов составила докладную записку директору школы. И Настенька почему-то поверила учительнице, а не Вите…

Хорошие же учителя в нашей школе! Ничего не понимают в глубоких чувствах. Одновременно меня удивило легковерие Насти.

А стихотворение мне понравилось.

Вдруг я услышал как кто-то явственно меня позвал:

— Пиратка!

Это несомненно был голос Вити.

Я выглянул в окно учительской…. Надо было выбираться из школы. Тем более, внизу меня ждал мой хозяин, которому я теперь как никогда готов был крепко пожать лапу.

Глава 18. Что же произошло?

Что же произошло? Как мой хозяин Витя, которого я час назад видел спящим в своей кровати, вдруг оказался возле школы, да ещё с моим новым другом Колли?