Это моя земля!

Кроме него на броне еще двое бойцов в стандартной «флоре» и с шевронами внутренних войск. Похоже, из тех, с которыми мы «Атак» в Посаде чистить пытались – уж больно лица знакомыми кажутся. Один сидит верхом на башне, обеими руками придерживая упертую прикладом в броню СВД. А второй… Второй, зараза, пляшет. Прямо на закрытых сейчас люках моторного отсека. И хорошо так, с душой. Уж не знаю, как именно этот стиль называется, но по виду здорово напоминает популярный в середине восьмидесятых верхний брейк. Ну, тот, который, в отличие от брейка нижнего, без всяких падений и вращений на спине и пузе. Все верно, на крышу бэтра падать больно, а крутиться на ней – жестко. Из колонок стоящего в ногах у снайпера небольшого кассетного магнитофона (надо же, я и не думал, что такие еще у кого-то остались) надрывается давно покойный Юра Хой: «Мы – спецназ! Истребители вампиров!»

Хм, надо же – знакомая и, надо признать, вполне подходящая песенка. Гоняем мы, правда, несколько иного противника, но тоже вполне себе нечисть и нежить. И танцует паренек здорово. Продолжающий попивать то ли чай, то ли кофе, но точно что-то горячее, судя по поднимающемуся над кружкой легкому парку, спецназовец лишь снисходительно улыбается. Ну да, понимаю его: чем бы дети ни тешились – лишь бы не руками…

Как бы расслабленно ни выглядела эта троица, при нашем приближении они явно собрались: снайпер вскинул винтовку и преувеличенно внимательно стал разглядывать наш УАЗ сквозь прицел, а танцор перестал приплясывать и выудил откуда-то ручник. «Краповик» с явной неохотой поставил кружку на броню между люками командира и водителя и гибким движением соскочил с брони на землю, привычно пристроив автомат на сгибе локтя. Сделав пару шагов вперед, он остановился на обочине и недвусмысленно изобразил правой рукой тот самый жест, которым гаеры дают водителям понять, что пора бы остановиться и прижаться к обочине. Я выкобениваться не стал, послушно сбавил скорость и, моргнув по привычке пару раз поворотником, остановился на противоположной стороне дороги. Углядев, как, сопровождая нас, слегка довернулась башня бронетранспортера, глубокомысленно пялящаяся прямо в лицо раструбами КПВТ и ПКТ, я со значением кашлянул, тонко намекая спутникам на необходимость вести себя вежливо и прилично. Мол, ребята при исполнении, и, насколько я по себе знаю, обычно чувство юмора служивые в шкафчике раздевалки оставляют, вместе с гражданской одеждой.

Распахиваю дверцу пошире и вежливо здороваюсь с подошедшим «краповиком». Тот кивает в ответ и интересуется целью нашего приезда. Нормально! Отлучились на полтора суток, а нас уже домой пускать не хотят…

– Дружище, давай поступим так: я сейчас на отрядную «дежурку» выйду, а они с тобой свяжутся и подтвердят – и личность, и полномочия. У вас же связь есть по-любому…

Тот только широкими плечами в ответ слегка пожал, мол, валяй, действуй, а мы «поглядим, какой это Сухов».

Не закрывая дверь, снимаю с крепления микрофон рации.

– Югра – Алтаю-11. Югра, Югра – Алтаю-11.

«Югра на связи», – отзывается дежурная часть Отряда голосом Стаса Сорокина, помдежа Дяди Сани.

– Югра, я тут на блоке у «Таблетки», прошу связаться со старшим и дать добро на проезд.

«Алтай-11, тебе заняться больше нечем?» – Стас, судя по голосу, вымотан не меньше Дяди Сани и трудовым «энтузизизмом» явно не пылает.

– Югра, это тебе там заняться нечем, а мне точно в лоб КПВТ смотрит. Как принял? Прием.

«Принял тебя», – вздыхает Стас, осознавший, что мой вызов – вовсе не глупая первоапрельская шутка.

Буквально через несколько секунд из люка механика-водителя выглянула усатая физиономия лет этак сорока – сорока пяти. Усатая и с напрочь неуставной, да еще и всклокоченной неопрятной шевелюрой. Обернувшийся на призывный свист «краповик» вернулся к «восьмидесятке» и принял у водителя вытертый светло-оливковый брезентовый шлемофон. Берет свой он при этом снимать не стал, лишь приложил сложенный пополам шлем наушником к правому уху, а «бобышки» ларингофона прижал к горлу пальцами.

Пока спецназовец общается с «дежуркой», я разглядываю мехвода. Похоже, дефицит специалистов в батальоне серьезный. Хотя конкретно в этом случае – оно даже к лучшему. Вид у мужика, конечно, ни разу не боевой, даже камуфляж на нем – не уставная армейская «флора», а какое-то пятнистое недоразумение, что разные грибники, рыбаки и просто огородники по дешевке на рынках покупают. Зато такой, в отличие от пубертатного сопляка, двигатель наверняка знает, как отражение собственного лица в зеркале, до мельчайших подробностей. И водить будет аккуратно. И за состоянием своей «ласточки» следить. Это в атаку ходить мужики в его возрасте, в большинстве своем, не шибко годны. А вот за баранку – скорее наоборот. Повезло «краповому» с «рулем».

Спецназовец, завершив разговор, вернул шлемофон патлатому мехводу и снова направился к нам.

– И чего ваньку валял? Не мог метров за двести на нас выйти и пароль назвать?