Это наш дом

Игнасио по прозвищу Черный Бык, его прозвали так за крупное телосложение и упрямый характер, хмуро смотрел на Крота, одноглазого вертлявого типа, как его звали на самом деле он и не знал. Да и знать не хотел! Как бы от этого козла вообще отвязаться? Прилип, как банный лист со своим ограблением банка. Все, мол, схвачено. Деньги, понятно, всем нужны, но лезть сейчас грабить, особенно если вспомнить, что сотворили с недавними грабителями ювелирного магазина имперцы, это надо быть последним недоумком.

— Ты совсем того? — покрутил пальцем у виска Бык. — Я еще жить хочу.

— Да не будет ништяк! — загорелись азартом глаза Крота. — Мы быстро влетим, пристрелим парочку богатеньких сучек, и нам сразу деньги отдадут!

— Да ну! А что со всеми бандами в районе стало, напомнить?

— Ну чо, перебили их. Ну, так нам теперь проще будет!

— А тебя не прибьют, думаешь? — скептически поинтересовался Бык. — Знаешь, иди-ка ты на хрен! Я еще жить хочу. Я вон лучше к имперцам наймусь, они людей ищут. Хорошие деньги платят! Так что ищи дураков в другом месте.

— Ну, как хошь, — расстроился Крот и наконец-то отстал.

Переведя дух, Игнасио купил себе бокал дешевого пива в небольшой забегаловке и присел за столик на улице, в тени, правда, плетеный стул едва не развалился под его весом, еще бы, сто двадцать килограмм, причем сплошные мускулы, ни капли жира.

Происшедшее за полгода с момента нападения инопланетян казалось чем-то невероятным, жизнь изменилась настолько, что оставалось только удивляться. Для начала чужаки перебили всех нацистов, а их в Аргентине хватало, еще немецких, не говоря уже о доморощенных, местных. А потом принялись за банды, правившие в стране бал. Никто не разбирался, виновен человек или нет. Состоит в банде? Значит, виновен. Не прошло и недели, как об уличной преступности в Аргентине забыли. Да и попробуй вспомнить, если за любое правонарушение мгновенно следовала смертная казнь! Даже если сумочку из рук какой-нибудь путаны вырвешь. Белая молния из ниоткуда, и все, ты труп. А уж что имперцы делали с насильниками! Причем этим сразу воспользовались проститутки, объявив насильниками всех сутенеров, и те, большей частью, подохли от болевого шока после того, как им отсрелили то, что делало их мужчинами. А немногие выжившие позабивались в щели и не казали оттуда носа, страшно боясь, что проклятые чужаки до них доберутся.

Телевидение и интернет были исключительно имперскими, как и школы. А затем пришельцы вместо привычных песо и сентаво ввели свои рубли. Пришлось привыкать, хоть эти самые рубли люди между собой и называли по-прежнему. Зато цены нормализовались, в продаже появилось множество продуктов, которые здесь раньше никогда не видели. Жаль только имперской бытовой и компьютерной техники в магазинах не было, ее распространяли исключительно на территории самой империи и стран-кандидатов.

Во всех городах страны открылись имперские вербовочные пункты, и немало самых нищих аргентинцев уже успели ими воспользоваться. Теперь от них приходили восторженные письма и множество фото с пейзажами других планет. Особенно поражали виды Пандоры и ее бешеная, безумная, кипящая жизнь. Там достаточно было не посмотреть под ноги вовремя, чтобы погибнуть. Даже скафандры высшей защиты далеко не всегда помогали. Люди смотрели репортажи оттуда, как захватывающие приключенческие фильмы. Да и фильмов имперских по телевизору показывали множество. И они, черт возьми, были намного интереснее американских, которые в основном показывали раньше, до прибытия «Снегиря».

Но самое главное, что наркокартели Южной Америки приказали долго жить вместе со всеми наркоторговцами. Достать какие-либо наркотики стало физически невозможно, но выжившие наркоманы в них больше не нуждались — их бесплатно вылечили от наркозависимости в имперских клиниках, которые открыли в каждом городе и даже большом селении.

Допив пиво, Игнасио отправился домой, поняв, что работы сегодня уже не найдет. Да и не было ее в Ла-Плата, не было в принципе. Это в империи строились новые города, осваивались новые планеты, а Аргентина напоминала собой затхлое болото. Преступность исчезла, как понятие, закрылись казино и наркопритоны, после чего в городе воцарилось спокойствие. Мертвое, как зной во время сиесты. Страна кое-как жила, чиновники работали, получая жалование уже в имперских рублях, а не в песо, но работали они спустя рукава и вокруг ровным счетом ничего не менялось. На фоне репортажей имперского телевидения от этого было еще более тошно.

Доехав на автобусе до самой северо-западной окраины города, где он жил после смерти матери вместе с двумя сестрами в небольшой квартирке на третьем этаже доходного дома, Игнасио вошел и ошеломленно замер, увидев Паулу и Люсию в коротких платьях. Причем, накрашенных, как на панель.

— Это еще что такое⁈ — рявкнул парень. — Вы куда так вырядились⁈

— Подруги пригласили на променад по южным улицам, — нехотя ответили девушки, отчаянно покраснев.

— Это какие же подруги? — прищурился Игнасио. — Не Агостина, часом?

— Агостина… — уныло подтвердили сестры.