Это наш дом (СИ)

— Вам очень хочется на Саулу? — невинно поинтересовался третий собеседник, журналист Кирилл Шмаков, хотя на самом деле Шапиро. — Я вот туда как-то не спешу, посмотрел в интернете, что это такое. Наши дорогие коллеги там и сами такой ад друг другу устраивают, что у меня слов для описания не хватает.

— Вы лжете! — возмущенно взвизгнула Алевтина Семеновна. — Клевещете на достойных, уважаемых людей, пострадавших от тирании!

— Да кто вам мешает самой посмотреть трансляции с Саулы? — усмехнулся журналист. — Их сотни и сотни, причем из разных поселений, мужских и женских. Задайте в голосовом поиске, вам множество ссылок выдадут. Записи оттуда транслируются, а при открытии врат в Снегиревске и прямая трансляция идет. Достаточно часа просмотра, чтобы ни в коем случае не захотеть туда попасть.

— Это действительно так страшно? — тихо спросил экономист.

— Вы не представляете, насколько, — помрачнел Кирилл. — Причем кошмар создали не имперцы, а сами ссыльные. Имперцы всего лишь предоставили жилье, самое необходимое для жизни и инструменты. Но среди наших коллег быстро нашлись сволочи, сбившиеся в банды и начавшие терроризировать остальных… Там такое творится, что с ума сойти можно…

Он нервно поежился и продолжил:

— Так что я не рискну высказывать крамольные мысли за пределами кухонь. Я туда не хочу! Жаль, что засветился и попал в серый список, а то бы завербовался и улетел колонистом на другую планету, а там бы получил гражданство и долгую жизнь. И на хрена мне сдался этот ваш либерализм? Что он мне принес, кроме неприятностей?! Ничего!

— А свобода? — зло выпрямилась бывшая балерина. — Нужно бороться за свободу от тирании!

— Вам нужно, вы и боритесь! — отрезал журналист. — А с меня хватит! Я завтра пойду в имперскую канцелярию и спрошу, что я должен сделать, чтобы меня исключили из серого списка!

— Тише-тише, — постарался успокоить спорщиков экономист. — Вот, выпейте лучше, не хватало нам еще между собой ссориться, нас слишком мало осталось. Сталинские времена пережили, и имперские переживем. Фигу в кармане никто не отменял.

— Да? — неприятно усмехнулась Алевтина Семеновна. — Фима Кольцов, хороший мальчик, вы его знаете, он несколько толковых фильмов снял, от которых быдло плевалось, именно так и решил. Принес в канцелярию проект нового фильма, там, как обычно, Совок изображен мрачной тюрьмой, энкаведешники — зверьми. В общем, правильная, наша повестка. Думаете, ему позволили снимать? Сейчас! Его в черный список внесли! Сказали, что за оскорбление всего святого для русского народа. Это энкаведешники со Сталиным — святое?! У меня слов от возмущения нет!

— Дурак этот ваш Фима! — хохотнул Кирилл. — Вы что, не смотрели имперских фильмов? Они же приторные! Похабень худшего вида. Все гером в них светленькие, добренькие, чудесненькие, все только за дело переживают, чисто любят и так далее. И тем, кто такое снимает, ваш протеже решил подсунуть свою фигу в кармане? Точно дурак. Посмотрел сперва хотя бы, что снимают в империи, чтобы быть в курсе дела.

— Там все хуже, — скрипнула зубами бывшая балерина. — Намного хуже. Фиме заявили, что ни один из обласканных старой властью киношников больше никогда и ничего снимать не будет. Мало того, все их старые фильмы изъяты из оборота, их сейчас даже в интернете не найти. Там только эта, как вы выразились, имперская сладкая водичка. Да старые совковые фильмы.

— Похоже, вы не понимаете, что происходит, — нахмурился журналист.

— И что же?

— Идет полная зачистка информационного пространства от чуждых империи идей. Мне недавно рассказывал приятель, модный писатель, хотя вы его вряд ли читали. Ему позволили оставить в доступе первые произведения, наивные, где еще была вера в людей и тому подобная чушь. Потом человек повзрослел и начал писать уже жизненную правду. Так эти книги изъяли из всех библиотек, онлайновых и обычных, и заявили, что никому не позволят пропагандировать эгоизм и преклонение перед чуждыми, либертарианскими идеями.

— Если так и дальше пойдет, то через одно-два поколения наша молодежь станет копией имперской… — сразу дошло до Алевтины Семеновны, дурой она никогда не была, только истеричкой. — Да о чем речь, всего полгода интенсивной накачки через интернет, телевидение и фильмы, и даже ребята из нашего клуба начали сомневаться в либеральных ценностях! Если мы что-то не сделаем, то потеряем их, а они — наше будущее!

— Нет-нет! — выставил ладони перед собой Кирилл. — Я это понимаю не хуже вас, но не полезу. Имперцы доказали свою безжалостность. Либерализм — запрещенная на Земле идеология, за ее популяризацию — пожизненная ссылка. Я уже говорил, что не хочу на Саулу. Посмотрите пару репортажей оттуда, вам тоже не захочется. Мне плевать на любую идеологию, главное самому хорошо устроиться. Да-да, не делайте такие лица. Будто вы своей выгодой не озабочены. Пора понять, что мы проиграли. Потому я завтра иду в канцелярию. Может, смогу оказаться новой власти полезным, и меня простят. Хватит, за свой дурной язык я уже достаточно наказан, чтобы еще и усугублять.