...Это не сон! (сборник)

– Но вовсе не жениться будет еще менее честно с твоей стороны.

Больше возражать было нечего. Теперь Ромешу оставалось лишь надеяться на какую-нибудь случайность. Астрологи предсказывали, что весь год после назначенного дня свадьбы будет неблагоприятным для совершения брачной церемонии. Пусть только пройдет этот день, а потом он получит целый год отсрочки.

Невеста жила довольно далеко. Чтобы попасть к ней, нужно было три-четыре дня плыть по разным речушкам.

Желая иметь в запасе достаточно времени на непредвиденные путевые задержки, Броджмохон решил отправиться в путь за неделю до назначенного дня.

Всю дорогу дул попутный ветер, и они добрались до Шимулгхата, где жила невеста со своей матерью, меньше чем за трое суток. До свадьбы оставалось еще четыре дня.

Броджмохон на это и рассчитывал: мать невесты жила очень бедно, и ему давно хотелось перевезти ее в свою деревню, чтобы он мог, во исполнение долга дружбы, сделать ее жизнь счастливой и обеспеченной.

Но раньше он не считал себя вправе предложить ей это, потому что между ними не было никаких родственных связей.

Теперь же, ввиду предстоящей свадьбы, Броджмохон уговорил наконец вдову переехать: у бедной женщины во всем мире осталась одна только дочь, и она решила, что ее прямой долг жить вместе с дочерью и заменить мать рано осиротевшему зятю.

«Пусть люди говорят что хотят, – повторяла вдова, – а мое место рядом с дочерью и зятем».

Прибыв в Шимулгхат, Броджмохон стал готовить к перевозке имущество своей новой родственницы. Он рассчитывал, что после свадьбы они все вместе отправятся в путешествие, и поэтому взял с собой из дома нескольких родственниц.

Во время свадебного обряда Ромеш не стал читать положенных молитв, в момент благоприятного взгляда закрыл глаза; опустив голову, молча вытерпел взрывы веселого смеха и шутки в брачных покоях; всю ночь пролежал на краешке постели, повернувшись спиной к невесте, а на заре покинул комнату.

Когда брачные церемонии кончились, все расселись по лодкам и двинулись в обратный путь: в одной лодке сидели подруги с невестой, в другой старшие родственники, в третьей жених со своими друзьями. В отдельной лодке разместили музыкантов. Они играли и пели свадебные песни, веселя гостей.

Весь день стоял невыносимый зной. На небе не было ни облачка, лишь горизонт был подернут какой-то тусклой дымкой, и от этого рощи по берегу реки казались пепельно-серыми. Ни один лист не шевелился на деревьях. Гребцы обливались потом. Еще до наступления сумерек один из лодочников обратился к Броджмохону:

– Господин, давайте остановимся здесь, а то теперь долго негде будет причалить.

Но Броджмохону не хотелось задерживаться в пути.

– Незачем здесь причаливать, – возразил он. – Ночь будет лунная, и вы получите хороший бакшиш, если мы до рассвета прибудем в Балухат.

Вскоре деревня осталась позади. С одной стороны потянулись раскаленные песчаные отмели, с другой – неровная линия высокого, обрывистого берега. Взошла луна, но свет ее, пробивавшийся сквозь мглистую дымку, был тусклым, как мутный взгляд пьяного. Небо по-прежнему оставалось ясным, – на нем не видно было ни одной тучки, но вдруг откуда-то донеслись глухие раскаты грома. Оглянувшись, путники увидели, что к ним из-за горизонта с невероятной быстротой приближаются гигантский, словно взвихренный к небу невидимой метлой, столб из веток, прутьев, пучков травы и тучи пыли с песком.

Раздались крики:

– Берегись! Спасайся! Гибнем!

Что произошло минутой позже, рассказать уже было некому. Смерч пронесся узкой полосой, все круша и сметая на своем пути. Когда он стих так же внезапно, как и начался, от лодок не осталось и следа.

Глава 3

Туман рассеялся. Прозрачный лунный свет залил уходящую вдаль безжизненную отмель, словно набросил на нее белую вдовью одежду. Нигде не было видно ни одной лодки. Речная гладь, казалось, застыла. Вода и земля замерли в глубоком покое, какой дарует смерть измученному болезнью страдальцу.

Очнувшись, Ромеш увидел, что лежит на песчаном берегу. С трудом он начал припоминать случившееся, и наконец оно всплыло в его сознании, словно тяжелый сон. Ромеш вскочил, чтобы посмотреть, что сталось с его спутниками.

Белый островок покоился между двумя рукавами Падмы[56], как голый младенец в объятиях матери.

Ромеш прошел сначала по одной его стороне, затем перешел на другую и вдруг заметил неподалеку что-то красное. Он ускорил шаги и, подойдя ближе, увидел девушку в алом наряде невесты. Она лежала без сознания. Ромеш знал, как делают искусственное дыхание: долго и упорно он то вытягивал руки девушки, то снова прижимал их к телу. Наконец она вздохнула и раскрыла глаза.

Ромеш выбился из сил и некоторое время сидел молча. Он даже не мог спросить ее ни о чем. Она же, видимо, еще не пришла в себя: лишь на мгновенье девушка приоткрыла глаза, но тут же снова опустила ресницы. Прислушавшись, Ромеш убедился, что девушка дышит. И здесь, на пустынном берегу, на грани между жизнью и смертью, он долго всматривался в освещенное бледным светом луны девичье лицо.