Это (не) твой ребенок

Земля уплыла под ногами Марины, она обмякла в крепких и мягких руках любимого. Долго ожидаемый поцелуй растворил ее сознание, оставив только необыкновенное ощущение тепла, растекающегося по всему телу, по каждой его клеточке, и рождающего желание застыть навсегда в объятиях Павла.

Она уже не думала о гневе брата. Мир обретал очертания только в единении с Павлом. Девушка прижалась к нему и шепотом произнесла:

— Не оставляй меня здесь. Я хочу к тебе.

— Мариша, милая. Я люблю тебя. Мы будем вместе. Только будь стойкой. Я должен попросить твоей руки у Бориса. Но даже если… — Марина перебила его:

— Я убегу! — Павел погладил ее по голове.

— Надеюсь, это будет крайняя мера. Пойдем к нему. — Красницкий уверенно открыл дверь, и они вошли вместе, представ перед Борисом не покорными и безропотными, а решительными.

Даже в глазах Маринки не было страха. Она стояла рука об руку с человеком, которого любила, и это вселяло в нее силу, способную преодолеть любые препятствия на пути к своему счастью.

Тяжелый взгляд Бориса не испугал ни ее, ни Павла. Крепко сжимая ладошку Марины, он заговорил:

— Борис, мы любим друг друга. Я прошу руки твоей сестры. Обещаю, что буду любить, беречь и защищать ее, как это делал ты.

Больше всего Борису хотелось прогнать Красницкого. Но он видел перед собой взволнованное лицо сестренки, его маленькой и уже такой взрослой Маняши.

Молчание затянулось.

— Боря! — Марина готова была расплакаться. Силы придавала только рука Павла, крепко и нежно поддерживающая ее.

Борис растрогался:

— Бог с вами… Я не против, — он отвернулся на секунду, чтобы скрыть блеск увлажнившихся глаз. Затем обнял сестру. Крепко пожал руку Павлу и строго добавил:

— Только чтобы все по закону, официально.

— Естественно, — радостно заверил Павел. — Может, помиримся?

— Да ладно тебе. И так уж помирились. Они скрепили мир крепким дружеским объятием с традиционным похлопыванием друг друга по плечу.

Маринке хотелось прыгать от счастья. Но, чувствуя ответственность за свое взрослое поведение, она сдерживалась, с восторгом наблюдая перемирие двух самых дорогих людей.

— Так, может быть, чай? — уже по-хозяйски спросила она.

— Оно, конечно. Только у меня есть кое-что существеннее, — Борис достал непочатую бутылку коньяка. Марина засуетилась с закуской.

— А знаете что? Я предлагаю отметить это событие в ресторане. Мариша, и подружек пригласи.

— Разве что только Катю, — она взглянула на брата, тот опустил глаза. — Не хочется пока афишировать нашу помолвку.

— Ишь ты, какие слова знаешь, — удивился Борис.

— А то! Я ведь уже большая девочка. Ты не заметил?

— Да уж. Совсем взрослая. Я рад за вас, ребята, — он, наконец, расчувствовался. — Простите меня, если был в чем-то неправ. Будьте счастливы.

Мысли опережали произносимые им слова. Он весь был в предвкушении встречи с Катериной. Благодарность к ней переполняла его. Ведь именно благодаря ей он сумел победить в себе ревнивца и не препятствовать счастью сестренки.

Именно она, такая молодая, но достаточно властная особа, сумела растопить сердце закоренелого холостяка. И теперь тревожила его воображение, волновала его кровь.

Глава 14

Маринка по настоянию Кати, пригласила в ресторан и Дашу с Настей. Правда, никак не могла взять в толк, зачем это надо Катерине. Она была уверена, что Катя с братом нравятся друг другу. И раз уж решено было отпраздновать помолвку в ресторане, то пусть Боря не скучает. А там, глядишь, и сладится у него с Катюшей. Нечего бобылем ходить.

Павел был настолько счастлив, что готов был созвать весь курс Маринки, на что она ему мудро ответила:

— Это ведь не свадьба. Зачем.

Красницкий смотрел на нее и не верил своим глазам, его Мариша, его любимая девушка, оказывается, с характером и признаками бережливости. Он готов был принять любой ее довод. Главное, чтобы она была рядом.

С утра они, влюбленные и счастливые, приехали подавать заявление в ЗАГС. Борис не сдержался и, когда сестра подошла к нему, по-отечески поцеловал ее в лоб. Смутился от своего порыва. Подумал:

— Как жаль, что родители не видят, какой красавицей стала Маняша.

А она была само счастье. Распахнутый взгляд, лучезарная улыбка, нежный румянец. В глазах, устремленных на Павла, — открытое обожание. Красницкий, одной рукой держа невесту за руку, другой едва касался девичьего стана. В его глазах отражались отблески страсти, которые он упорно сдерживал, боясь напугать ею близкую, но все еще недоступную девушку.

Первая мысль, посетившая Павла при выходе из зала бракосочетания была еще тревожной, но уже обнадеживающей:

— Вот оно, свершилось. Важный шаг к долгожданному обладанию этого нежного, словно стебелек, создания сделан. — Но Павел все еще жил в постоянной тревоге — как бы не исчезло это очаровательное видение, как бы не подул резкий ветер и не унес его Маришу за тридевять земель.

А она и впрямь была соткана из нежнейших воздушных струй. И, казалось, не ступала по земле, а слегка парила над ней, настолько легка была ее походка, настолько стройна и изящна была вся ее фигурка, словно выточенная искусным ваятелем.