Это (не) ваша дочь, господин маг

Смотрю отвлечённо на поток воды, льющийся по стёклам. На улице потемнело. Кажется опять надолго. Что за невезение! С мрачностью «созерцаю» развезённые слякотью дороги. Но создавшаяся тишина настораживает.

Бросаю косой взгляд на Ридвон. Сидит, притихла, стискивает пиджак в подрагивающих пальцах и жмётся к двери. Боится, что ли меня? Или никак не согреется? Глупая, зачем под ливень выбежала?!

Эти глаза огромные, полные слёз, и губы нежные блестят влажно… «— Чёрт, какого чёрта я вообще об этом думаю?»

«— И чего побежала, спрашивается? Будто бы не знала каков будет ответ её папаши. Который оказался настоящим…» — сдерживаюсь от грубого ругательства.

Теперь, когда раздражение утихло, мои слова, сказанные ей, казались немного грубыми. Как она ещё не разрыдалась передо мной. Но что мне было нужно сказать, чтобы её в чувства привести?! Пожалеть? По головке погладить?

Представляю это и усмехаюсь самому себе. Боюсь на утешение это мало бы походило, а меня в ещё лишний раз упрекнули бы в пошлых намерениях. Фыркаю, когда вспоминаю распалённый вид Ридвон возле публичного дома, этот стыдливый румянец на щеках. Расслабляюсь совсем.

— …Это случилось пять лет назад, — вдруг говорит она. — Наша помолвка с Тарсеном… Отец считал, что Таренс Вилсон, лучшая для меня партия, но за два дня до свадьбы… Я застукала его с любовницей… Он оскорбил меня, сказал, чтобы я молчала и смирилась… Забыла, что видела. Я знала, что отец не согласится с моим решением отказать Таренсу, что он будет злится, но я не думала, что он… отвернётся от меня, — прерывисто вздохнула. — Таренс посчитал себя оскорблённым, раздул скандал, вывернул правду наизнанку и обвинил меня в измене. Что это он… застал меня с другим… Мне пришлось уехать, потому что… стало невыносимо жить. Меня осуждали и презирали. Мне было не место в Эферфолде. Возможно, мне стоило бы так и сделать, послушать отца и подчиняться, а не идти наперекор родительской воли, ведь многие женщины так живут… И кажется их всё устраивает…, — губы дрогнули в горькой улыбке. — Вот он и решил проучить меня, наказать… Оставив меня ни с чем.

Эту историю я уже слышал от отца. Но от неё она звучала иначе.

— Тарсен Вилсон — скотина. А ваш отец должен был встать на вашу сторону.

Адалин повернула голову и посмотрела на меня с изумлением.

— Что? Если я представитель закона — это не значит, что я не имею право называть всё своими именами. Какие у вас были ранее отношения с Гастором? До этого случая.

Некоторое время Ридвон молчит, потом задумчиво пожимает плечами.

— Он редко проявлял ко мне тёплые чувства, был чёрств и скуп на внимание, порой мне казалось, что я ему безразлична… Обо мне заботился до совершеннолетия мой дедушка, Роу Ридвон. И отца это устраивало. Раньше папа всегда был в разъездах, мы редко встречались, но, когда всё-таки собирались за общим столом, он интересовался только моими успехами в учебе и проявлял недовольство, когда я в чём-то не преуспевала. Из-за этого дедушка часто ссорился с ним. Я чувствовала за собой вину, что из-за меня они подолгу не разговаривали…

— А после того как вы… отказали Тарсону Вилсону, как Гастор отреагировал?

Адалин опускает взгляд и долго смотрит перед собой.

— Он был в гневе, много наговорил мне всякого…

— Он вас бил?

Она посмотрела на меня, сверкнула взглядом, кивнула.

— Да, ударил в порыве.

Я стискиваю челюсти и мозг начинает выдавать целостную картину.

— Вы уехали из дома. Вместо того, чтобы сразу заняться своим наследством, и оформить все нужные документы, вы впали в тяжелую депрессию. Остались без поддержки, друзей, близких. Вами управлял страх. Вы боялись, что вас осудит общество. Для вас на тот момент отъезд был единственным выходом из сложившейся ситуации. И ни о каком наследстве вы думать не могли. Несмотря на гнев вашего отца, вы верили ему, что он с вами так не поступит. Верно? — поворачиваю голову к изумлённой Ридвон.

— Да, господин Кан, всё верно, — соглашается и отводит взгляд, испытывая неловкость.

— Вам может показаться, что я пытаюсь залезть к вам в душу, — я чуть наклоняюсь, смотрю в её глаза, — но не обольщайтесь, чужие проблемы меня не волнуют. Для меня важно выиграть, — тру мочку своего уха и морщась показываю, как сильно важен для меня этот момент. — Понимаете?

Она торопливо кивает.

— Я и впрямь думала, что его злость на меня пройдёт, думала, что он…

— Сменит гнев на милость?

— Да, наверно, — задумчиво отвечает.

— Ну а теперь рассказывайте, где вы всё это время жили?

— С тётей, у маминой сестры. Она приняла меня в своём доме. Но недавно из академии вернулся её внук… Нужно было освободить место…

— Выходит, вас не было пять лет, а не три года, как вы сказали сначала, — усмехаюсь я. — Вы бы не вернулись в Эферфолд, если бы тётя предложила вам жить у неё?

— Вернулась. Моя дочь растёт, а этот дом дедушки, её по праву. Я не смею лишить Кери его.