Это (не) взаимно (СИ)

И Кирилл их отпускает, но только чтобы тут же устроить свои широкие и отчего-то горячие ладони на талии, сминая пальцами тонкую ткань.

— Отпусти, — переставая дышать, прошу его.

Мольба в собственном голосе отрезвляет вдруг одурманенный его близостью разум. Резко вскидываю подбородок, вкладывая во взгляд всю злость на этот мир.

— Непокорная, — с каким-то восторгом шепчет он, а потом накрывает мои губы своими.

Я возмущаюсь его наглостью. Упираюсь ладошками в его грудь, чтобы оттолкнуть, но пальцы не слушаются. И вот через секунду уже сжимаю в кулаках мужскую рубашку, натягивая ткань так, что едва выдерживают хрупкие пуговицы.

В поцелуе Сабурова нет ничего нежного, только желание, обжигающее меня его жёсткими требовательными губами.

— Кир, — выдыхаю я, чувствуя, как желание затопляет меня до самых кончиков пальцев. — Хватит.

Он застывает, впиваясь в меня потемневшими как море перед бурей глазами. Так что я отчётливо вижу, как на смену возбуждению приходит осознание происходящего, а вместе с тем разочарование и вина.

Ну да, поцелуй со мной-это как в грязь себя окунуть. То, что он меня хочет, для нас обоих давно не секрет. Мне даже сейчас не надо проверять его штаны, я знаю, насколько Сабуров горяч.

И самое грустное, что дело не в том, что я ему сводная сестра. Мы люди современного мира, где и инцест скоро сочтут за норму, как в некоторых племенах африканских народов. Нет. Дело лично во мне. В той, которая стала знаком всех его бед, той, которую умом он хочет ненавидеть, но телом жаждет.

Разжимаю через силу пальцы на рубашке и отталкиваюсь от Кирилла. Он уже не держит меня, так что его руки легко соскальзывают с моей талии.

— Твоя речь, как и практика по смирению, меня восхитили, но не убедили.

Ноги ещё до сих пор ватные, так что, стараясь не грохнуться, осторожно шагаю на выход из столовой.

— А что тебя убедит?

Хочу обернуться на эти тревожные нотки горечи в мужском голосе, но торможу себя. Не сейчас.

— Ничего. И ты об этом прекрасно знаешь, но зачем-то всё равно пытаешься. Кажется, однажды мы с тобой разобрались, насколько я могу быть порочна в достижении своей цели?!

— Да, — коротко и холодно, как выстрел мне в спину.

— Тогда прекрати. Это просто смешно.

Собираюсь удалиться к чертям собачьим из столовой.

— Ты не поужинала.

— У меня сегодня разгрузочный день. Знаешь ли, диета и всё такое …

— Роксана, завтра в восемь я буду ждать тебя, чтобы поехать на работу.

А самоуверенности братцу не занимать! Открыто ухмыльнулась, не сдерживая сарказма.

— Завтра в девять у меня косметолог, но я тебя там ждать не буду. Хотя, Кирюша, масочка тебе не помешает, а то цвет лица у тебя больно болезный.

— Я всё сказал! — строго выговаривает мой новый временный опекун, но я лишь машу ему ручкой, уходя из комнаты.

Навстречу мне спешит помощница отца, и мой неожиданный уход заставляет её насторожиться.

— Роксана, а что …

— А ничего, — перебиваю женщину. — Передайте папе, что мы с его недосыном не сошлись во мнениях. И заодно составьте Киру компанию за ужином. У меня несварение раздутого самомнения сводного брата.

Прошла мимо опешившей Агнессы, бодро стуча каблуками по мраморной плитке.

Едва оказываюсь в своей спальне, как скидываю туфли и платье, оставаясь только в нижнем белье.

Горечь от поцелуя до сих пор горит на моих губах и в груди, что невыносимо. Мне надо отвлечься.

— Моника, а ты сегодня что делаешь вечером?!

Глава 9

Кирилл

Задушил бы её.

Она такая редкостная гадость, которая не может мне не перечить. Всегда и во всём. В любой мелочи.

Какое тут может быть перемирие?! Какое!? Если в каждом её слове вызов, а в каждом движении — совращение озабоченного меня.

Хватаю бокал с вином и пью залпом. Такими темпами и спиться недолго…

— Кирилл Олегович, что-то случилось?

Спокойный, но настороженный голос Агнессы Робертовны звучит у меня за спиной.

Да, вашу мать! Хочу до безумия трахнуть вашу подопечную и желательно ни один раз, а часто и много, а потом сделать из неё приличную женщину, которая будет только моей!

Закрываю рот прежде, чем крики моей души вырвутся наружу.

— Ничего нового, Агнесса Робертовна. Мы с сестрой никак не можем найти общий язык.

Вру. Языки наши как раз переплетались так, что искры из глаз …, и от этих воспоминаний возбуждение накатывает новой волной, натягивая ширинку брюк.

Сука!

— Мне очень жаль, но уверена, что вам просто надо немного потерпеть. Подождать.

Потерпеть?! Я, кажется, и так терплю вечность, а подождать … чего?! Снега в июле?

Роксана напрямую дала понять, что не собирается мне помогать в её же перевоспитании. А ненависть сводной сестры ко мне тоже очевидна. Можно было утопиться в ней, заполнившей её огромные почти чёрные глаза.

— Не уверен, что в этот раз что-то изменится, — завершаю нашу скудную беседу, уже прихватив бутылку вина с собой.

Не уверен, что сегодня усну, как и вчера. Головная боль привычно оседлала виски, старательно выламывая те части черепа, что остались живы после столкновения с упрямством Тихомировой.

— Я буду у себя. Спокойной ночи, Агнесса.

— Приятных снов, Кирилл.