Это невероятно! Открытия, достойные Игнобелевской премии

Дыра — вещь проще некуда, пока не приглядишься к ней повнимательней. Марко Бертамини из Ливерпульского университета и Камилла Краучер из Кембриджа заинтересовались одной конкретной особенностью. Их статья под заголовком «Форма дыр» появилась в журнале Cognition. Авторы заявляют: «Нами рассматривается множество интересных аспектов дыры как предмета исследования разнообразных областей науки. Мы предсказываем, что изучение дыр принесет человечеству новые знания, в частности — о форме».

«Форма дыр» — исследование более узкоспециальное, чем можно заключить из названия. Главный вопрос — как мы видим и распознаем края. Мозг постоянно решает типичную задачу: чему принадлежит тот или иной контур — дыре или материальному предмету? Психологи, философы, художники, а с недавних пор и теоретики программирования бьются над этой проблемой и ожесточенно спорят о ней друг с другом.

Почти наверняка вы уже сталкивались с этим черно-белым рисунком датского психолога Эдгара Рубина. Мозг сам выбирает, что он хочет видеть, — вазу или пару лиц (однако увидеть то и другое одновременно нельзя). Поглядите на это изображения снова, сосредоточившись на границе между белым и черным, и тогда вы легко поймете, в чем суть спора о дырах.

Бертамини и Краучер заставляли подопытных разглядывать рисунки с особыми изгибами и завитками. Задача: понять, как подобные детали помогают распознать те или иные формы. Результат: Бертамини и Краучер выяснили, что для человеческого глаза границы дыры не принадлежат дыре.

История богата примерами людей, заглядывавшихся на дыры. Похоже, что каждый из них был осведомлен о курьезности своей затеи. В 1970 году в издании Australasian Journal of Philosophy вышла статья на эту тему, которую можно без колебаний причислить к классике жанра. Написанная философом Дэвидом Келлогом из Принстона и его женой Стефани, она носит простое и емкое название «Дыры». Описание сего опуса гласит, что это «эксцентричный диалог об онтологической природе дыр».

Не так давно Флип Филлипс, Фарли Норман и Хизер Росс занялись анализом дыр при помощи дюжины сладких картофелин. Их эксперимент был поставлен в Университете Западного Кентукки.

Проект потребовал тщательной подготовки. Силуэты картофелин проецировались на экран. Снимки экрана, сделанные цифровой камерой, переносились на компьютер Macintosh, а затем данные передавались лазерному принтеру. Итог: листы бумаги с напечатанными на них силуэтами картофелин.

Затем ученые завербовали добровольцев, которых попросили перерисовать силуэты, уделив особое внимание впадинам и выступам на границах. Результаты подтверждают старую идею, что выступы и впадины играют особую роль в том, как мы распознаем геометрию предметов.

Эти исследования ликвидируют еще одно белое пятно в теории восприятия: оказывается, самое важное — это изгибы, а не длинные относительно ровные участки границы.

Bertamini M., Croucher С. J. (2003). The Shape of Holes. Cognition 87 (1): 33–54.

Lewis D. K., Lewis S. R. (1970). Holes. Australasian Journal of Philosophy 48: 206-12; reprinted in Lewis D. K. (1983). Philosophical Papers, vol. 1. New York: Oxford University Press, 3–9.

Norman, J. F., Phillips F., Ross H. E. (2001). Information Concentration Along the Boundary Contours of Naturally Shaped Solid Objects. Perception 30: 1285-94.

ЛЮБИМЫЕ ЦВЕТА ДУШЕВНОБОЛЬНЫХ

Летом 1931 года Зигфрид Кац из Психиатрического института и госпиталя штата Нью-Йорк напечатал в Journal of Applied Psychology работу «Цветовые предпочтения душевнобольных». Доктор Кац, которому помогал доктор Чейни, задал 134 пациентам госпиталя вопрос про любимый цвет. Для простоты он ограничил набор цветов, из которых следовало выбирать, шестью: это были красный, оранжевый, желтый, зеленый, синий и фиолетовый. Никакого белого. Никакого черного. А также никаких оттенков серого.

«На серой подложке, — писал доктор Кац, — я разместил в два ряда монотонные прямоугольники размером 2.5 на 3,8 см. Прямоугольники отстояли друг от друга на 7.6 см. Цвета были пронумерованы случайным образом, и над каждым прямоугольником был указан соответствующий номер. Пациента, когда ему предъявляли карточку, просили указать пальцем на номер цвета, который ему нравится больше всего. После того, как выбор был сделан, пациента просили указать лучший из оставшихся цветов, и так далее».

Некоторые из пациентов «охотно шли на сотрудничество» и выбирали все шесть цветов по очереди. Другие, сообщал Кац, быстро теряли интерес и выбирали всего один, два или три цвета.

Синий пользовался наибольшей популярностью. Следующим у мужчин шел зеленый, а вот предпочтения женщин поровну разделились между синим, красным и фиолетовым (в качестве второго пункта списка).