Это про меня (СИ)

Горячая вода и крепкий кофе сделали из меня подобие человека и позволили мыслить настолько здраво, чтобы прийти к выводу о том, что так дальше нельзя продолжать. Во-первых, необходимо было нормально поговорить с Лушей. Вооружившись ли щитом или сразу надев костюм кинолога, не столь важно. Нам просто необходимо было высказаться, потому что такое поведение ни к чему хорошему в итоге не приведет.

Во-вторых, я хотела пообщаться и с Яном. Хотя, скорей, правильней было бы сказать — попрощаться. Поблагодарить за все, что он сделал, и забрать больничный. Никто же не виноват в том, что мы просто не сошлись интересами. Он любит пытать людей, а у меня сильнейшая аллергия на пытки. Так бывает.

К выходу из дома моя уверенность окрепла окончательно, а на пороге клиники, в которой работал Нестеров, даже несмотря на дождь, я уже пребывала уже в приподнятом настроении оттого, что мы, наконец, нормально попрощаемся, я даже была готова гордо бросить фразу о том, что он должен найти себе другую жертву.

Но Ян не был бы Яном, если бы не сделал все по-своему.

Подойдя к ресепшену, объяснила приветливой девушке за стойкой, зачем приехала. Та быстро кивнула, но, вопреки ожиданиям, не стала провожать к кабинету или звонить Нестерову. Все с той же дежурной улыбкой сотрудница достала из ящика бланк и журнал, сообщив о том, что доктор уже все подготовил, мне же оставалось лишь поставить подпись.

В первое мгновение захотелось закричать благим матом на всю чертову медицину чертового будущего или схватить ни в чем неповинную улыбчивую девушку за воротничок ее идеально-белой рубашки, заставляя отвести меня к Яну, но вместо этого я молча ставила подписи в указанных местах.

А калейдоскоп эмоций тем временем стремительно переливался, и вот ярость сменила уже такая знакомая душащая обида.

Он даже не захотел увидеться со мной лично!

Забрав больничный, кое-как затолкала его в сумку, не особо переживая о сохранности, достала мобильник и первым делом удалила номер Нестерова, после чего вышла на улицу, где уже начался проливной дождь, в первый раз по-настоящему жалея, что вообще познакомилась с Яном.

***

Оптофобия — боязнь открывать глаза.

Глава 14. Евпофобия

На работу я вышла в среду. Хорошей новостью стало то, что за это время новой помощницы у Никиты не появилось. Тот печальный вариант развития событий, где я нахожу коробочку со своими малочисленными вещами и многострадальным кактусом сверху, оказался всего лишь ночным кошмаром.

Кошмаром наяву и, собственно, плохой новостью стало происходящее в офисе. Сотрудники «Эвиты» разве что на голове еще не стояли и не ходили вперед спиной. В остальном же здесь творилось полное сумасшествие.

В понедельник Никита сообщил о контракте с «Медициной Будущего» и том количестве новой работы, которое навалится на обитателей рекламного агентства в ближайшем будущем. Я бы сформулировала эту фразу немного по-другому, заявив о том, что у «Эвиты» в принципе за долгое время вообще появится работа, но Доронин был более дипломатичен.

После объявления этой новости в агентстве ожидаемо начался переполох, включавший в себя рождение новых непонятных слухов, вытекавшую из этого панику и поиски крайних. В итоге к среде ситуация достигла апогея.

И на данный момент мы имели:

Во-первых, по мнению офисных «экспертов», никакого контракта на самом деле не существовало.

Кстати, если бы я не знала правды, то даже поверила бы в эту версию, потому что не поверить Светлане Евгеньевне, которая, округлив глаза до состояния идеальных блюдец, пугающим шепотом рассказывала о заговоре руководства против нас, старожилов агентства, было очень тяжело.

Из этого пункта плавно вытекал второй: грядут глобальные увольнения.

И здесь ведущую роль вновь занимала Светлана Евгеньевна. А что, женщину, в принципе, легко понять — предпенсионный возраст, пять кредитов и столько же внуков. Однако когда она на всех парусах едва не снесла меня с ног, неся Никите кофе, я все же предпочла занять место в окопе понадежней.

Пусть старается избежать увольнения, мне не жалко.

Но затаиться все же не удалось. Потому что третьим и самым тяжелым для меня пунктом стало то, что все как один сотрудники «Эвиты» отчего-то решили, что именно я знаю все детали и могу ответить на любой вопрос.

— Стеша, а правда, что нам зарплату в три раза сократят?!

— Конечно, Аня, будем доплачивать за работу сами.

— Стеша, а нас уволят, ничего не заплатив?!

— Да, Светлана Евгеньевна, я тут как раз рассказывала Ане о том, что теперь мы сами будем отдавать деньги Доронину, чтобы разрешал работать.

— Стеша, а может, нам пожаловаться на все это куда-нибудь, где борются с правами человека?

— Да, Николай Павлович, именно с правами. Давайте в Гаагу коллективное письмо напишем.

К полудню, когда мой мозг, скорей всего, уже напоминал опасно горячую вспенившуюся массу, пришла столь необходимая помощь. И ни в чьем-то малозначимом лице, а в образе Никиты собственной персоной.