Это Россия, детка!

Николай Стариков ЭТО РОССИЯ, ДЕТКА!

Самое страшное для политика - это равнодушие. Когда никто не интересуется делами, когда фигура никому не интересна. В этом смысле Президенту России Владимиру Путину беспокоиться не нужно. Он вызывает уважение у основной массы российских избирателей и жгучее неприятие у несистемной оппозиции, которая «ходит» в посольство США за инструкциями.

1.

В 1992 году вышла в свет книга американского философа и политолога (и по «случайному совпадению» сотрудника Госдепа США) Френсиса Фукуямы «Конец истории и последний человек», в котором автор утверждал, что победа в мире либеральной демократии западного образца является конечной точкой социокультурной эволюции человечества. Что означает, по его мнению, и формирование окончательной формы правительства. Фукуяма утверждал, что само по себе распространение подобной формы правления не означает конец историческим событиям, но только лишь знаменует собой прекращение эпохи идеологических противостояний, революций и глобальных войн. А вместе с этим конец искусства и философии.

Этот труд получил широчайший резонанс в западной печати и в научной среде. Грохот от «падения» Советского Союза вызвал острую потребность осмысления новой реальности, которая, тогда в 1992 году, только-только начинала вырисовываться контурно на фоне оседающего пепла, оставшегося от разрушенного второго в мире центра силы, каковым являлся СССР. Вполне оправданно, что неожиданность для самих США подобной геополитической ситуации, когда они остались один на один со всей планетой, без привычного им сдерживающего противостояния с равным по силе партнёром, вызвала не у них некое «головокружение от успехов» (каковым теперь уже можно назвать этот труд Фукуямы). Тогдашний оглушительный успех этой книги (которую сегодня уже цитировать никто на Западе не любит), кажущаяся её парадоксальность, её востребованность самыми разными слоями западного общества, есть не что иное, как «оговорка по Фрейду». Когда кто-то, человек, страна или цивилизация, вслух заявляют о себе и осмысливают самих себя как совершенный итог развития всего человечества, то, как говорится, жди беды.

Ведь что означает ощущение себя идеалом, выше которого больше никому прыгнуть не удастся? Это означает право судить других, принимать за них решение и принуждать к нему через убеждение или через силу. В самом деле, было бы странно позволять другому человеку или другой стране на равных участвовать в выработке, принятии и реализации решений, касающихся двух сторон, если противоположная сторона менее развита, цивилизована и дееспособна. Тот, кто менее дееспособен (а как иначе назвать человека, страну или цивилизацию, которые ещё не достигли некоего обязательного уровня развития), не может на равных нести ответственность именно в силу своей меньшей или недостаточной дееспособности. Жизнь подтверждает это правило многократно. Мы принимаем решение за своих детей, учитывая, насколько это нам кажется возможным, их мнение до самого их совершеннолетия. То есть до того момента, пока они не станут настолько же дееспособны, как и мы сами. Большие и мощные страны всегда принимают решение исходя из собственных интересов в первую очередь и лишь во вторую исходя из интересов более слабых и малых соседей. Равноправие — это и равносильность, и равноотвественность, и равнопризнаваемость. Всё иное без этих трёх опор не имеет права называться равноправием. Иногда бывает, что равноправие возможно без равносильности, если более сильная сторона, исходя из своих нравственных и цивилизационных установок, допускает в отношениях как равноотвественность, так и равнопризнаваемость. Роль силы в этом случае играет внутренняя установка на самоограничение силы со стороны более сильного, но в то же время и развитого нравственно. Но если вы себя, любимого, признаёте за эталон, за высшую точку развития, то вы априори не способны дать своему партнёру равноправие, если этот партнёр не будет вам равносильным (или если это не будет вам тактически выгодно для чего-то на каком-то этапе.