Это (СИ)

За чашкой отвратительной растворимой бурды, показавшейся Андрею нектаром богов, он поведал охотникам о своих ночных блужданиях. Ефим негромко хмыкал, а Матвей недоверчиво покачивал головой.

— И что это был за свет? Вы видели подобное? — закончил он свой рассказ.

Ефим долго допивал свой кофе, мешал давно растворившийся сахар, выходил курить. Наконец, словно решившись, отставил чашку и встал, отвернувшись к окну. Солнце уже начало озарять верхушки елей на западе.

— Красиво тут, — вздохнул он, — потому и выбрал я это место. Людей тут не встретишь, только лоси да лисы, птиц много, поют они волшебно. Душа в покое, понимаешь? Нет никаких стрессов, как у вас в городах. Я ведь раньше в Москве жил, не поверишь, полжизни зря пробегал, просуетился. А зачем, спрашивается? Что я там нажил? Язву желудка да седые волосы, полголовы. Матвей вон знает, каким я сюда приехал.

— Да уж знаю, — хохотнул охотник, — чисто трясогузка. Только и пытался всё куда-то бежать, что-то делать. Тут так нельзя! — Веско закончил он.

— В общем, живу я здесь уж, почитай, лет пятнадцать, а то и поболе того. Поначалу в Туре половину года жил, потом решил, чего мотаться туда-сюда. Мне здесь лучше. Так вот, к чему я это всё. Ты, Андрей, парень городской. Ты жизни здешней не знаешь. А я знаю. — Слова Ефима падали, как камни. Было видно, что тема для него неприятна. — Были раньше времена, когда всё спокойно было. А иногда только, редко, случалось это. А в последние два года стало часто. — Ефим замолчал, словно ему стало неудобно за свою косноязычную речь.

Матвей молча подбросил дров в печку, пламя благодарно заискрило. Он, что удивительно, не задавал вопросов, предоставив сыщику это право. Словно почувствовав его нерешительность, Ефим продолжил рассказ:

— Тут ведь жизнь простая, поохотился — поел, отдыхать любишь — будешь голодный. И край у нас суровый, в оба надобно глядеть, не то сам угодишь к кому-нибудь на обед. Потому и не люблю я туристов, понаедут, им, видишь ли, цивилизация надоела, Парижи всякие. Остреньких ощущений охота, экстрима. Эх! — Тяжело вздохнул он. — И нередко бывает, пропал человек, и всё! Решил сплавиться по Угрюм-реке, лодка там, все дела. А до конечной точки не добрался. Или в поход соберутся, мать их ети! Ну и…

— И что? — Андрей подался вперёд.

— И всё! Был человек и нету! Искать дело гиблое, чтоб тайгу прочесать, это жизни не хватит. Поищут-поищут и признают пропавшим или погибшим, а что с ним сталось — бог весть. Вашу девчонку Матвей чудом нашёл. Поди, если б специально искал, ни в жисть не наткнулся бы на неё. А тут случай помог. Короче, к чему я всё это… Пропажа людей у нас дело не то, чтоб обычное, но неудивительное. А всё ж есть одна странность.

— Какая?

— А такая! Впервые я это дело увидел, дай бог памяти, лет семь назад. Забрался я тогда далече, к Лощёному яру, там скала над берегом, лесом сплошь заросла. И место хорошее для дичи, гнёзд много глухариных. Я с ночи затаился в лабазе, ждал, как начнёт светать. Тут вижу, в воде словно светлячки плавают. Я поначалу подумал на рыбаков, может какую новую приманку выдумали. И лодка близ того берега плывёт, я сижу себе, поглядываю. Интересно мне стало, что ж это за новомодный способ рыбу ловить. И тут как вспыхнет! Только слышен был плеск воды, как будто фонтан забил, лодку подбросило, закрутило. Крики раздались, что там кричали, я не расслышал, далеко всё ж. Ну и стихло.

Я не стал спускаться, остерёгся чего-то, мало ли, как дело обернётся. Лодка перевёрнутая на реке осталась, до неё не доплыть, вода ещё ледяная, хоть и весна. Вернулся я в Сольцево, мужикам рассказал, взяли моторку усановскую, доплыли до Лощёного яра, да окромя лодки не нашли никого и ничего. Немудрено, конечно, ведь уж сутки прошли, я-то пеший был, пока добрался, пока то-сё. Лодку ту прибило к берегу, мы осмотрели её, целая. Почему перевернулась, непонятно. Гейзеров тут отродясь не бывало, чтоб лодку подбросило так. Вот и остаётся одно — что-то было в воде, что-то большое. И светилось.

Ненадолго замолчали. Андрей осмысливал рассказ охотника, понимая, что они с Матвеем на реке тогда чудом избежали смерти. Чем или кем ни являлась бы эта штука, она явно охотилась за ними, и они очень вовремя унесли ноги.

— Ты сам-то как считаешь, что это было? — Матвей решился нарушить тишину, — у меня объяснений нет. И чего ж ты раньше не рассказывал эту историю?

— А у кого они есть? — Ефим усмехнулся, погладил бороду, — а чего не рассказывал? Как думаешь? Охота мне сумасшедшим прослыть, по-твоему? Меня и так на смех подняли после того случая, никто не поверил. Или сделал вид. Тогда я впервые наблюдал это свечение, а потом ещё с десяток раз было, не только в реке, но и в лесу. Думается, не только мне довелось его увидать. Только кто и видел, то издали, как я. А кто ближе — тот уж не расскажет.