Это слово – Убийство

Готорн осекся: отрывочная болтовня грозила перерасти в нормальный разговор.

– Лучше бы о деле думал, – посоветовал он.

– А я как раз и думаю. – Я воспользовался случаем и взял быка за рога. – Я знаю, кто ее убил!

Готорн закрыл книгу и посмотрел на меня выжидательно и в то же время снисходительно, словно был заранее уверен в моем провале.

– Ну и кто же?

– Алан Гудвин!

Готорн медленно кивнул.

– У него имелась веская причина убить Дайану Каупер, – согласился он. – Однако Гудвин был с нами на похоронах. Думаешь, ему хватило бы времени пересечь Лондон и забраться в квартиру Дэмиэна?

– Он покинул кладбище, как только начала играть музыка. Да и кто еще положил будильник в гроб, если не он? Ты же помнишь, Гудвин сказал: это любимая песенка его погибшего сына. – Я заторопился, чтобы Готорн не успел меня прервать. – Все дело в Тимми Гудвине. Кому еще понадобилось бы убить Дайану Каупер? Уборщице, потому что она крала деньги? Или Реймонду Клунсу со своим дурацким мюзиклом? Да ладно! Смешно даже спорить!

– А я и не спорю, – невозмутимо ответил Готорн.

Взвесив сказанное мной, он с сожалением покачал головой.

– В момент аварии Дэмиэн Каупер находился дома. Он тут вообще ни при чем – зачем его убивать?

– А я понял зачем… – Я достал из рукава «козырь». – Что, если за рулем была не Дайана, а Дэмиэн? Ведь Мэри О’Брайан не видела лица; хозяйку машины опознали по регистрационному номеру!

– Дайана сама пошла в полицию.

– Потому что хотела защитить сына! – Чем больше я об этом думал, тем логичнее казалась гипотеза. – Она верила в его будущее! Может, выпил или нанюхался… Если бы его арестовали – все, конец блестящей карьере, вот Дайана и взяла вину на себя! А про то, что якобы забыла очки, специально присочинила, надеялась соскочить с крючка.

– У тебя нет доказательств.

– А вот и есть! – Я с торжеством предъявил «козырного туза»: – Реймонд Клунс в разговоре упомянул, что в день встречи Дайана вышла из метро и «помахала мне рукой через дорогу». Если она сумела разглядеть его через дорогу, значит, у нее зрение в полном порядке!

Готорн наградил меня мимолетной улыбкой.

– А-а, значит, слушал внимательно…

– Прислушивался, – осторожно ответил я.

– Дайана вполне могла в тот момент надеть очки. – Казалось, Готорна искренне расстраивает необходимость разбивать мою теорию. – Об этом ведь Клунс не упоминал, верно? А если не она была за рулем, то почему же с тех пор не садилась за руль? Зачем переехала? Слишком много переживаний для невиновного человека.

– Переживала за Дэмиэна! И потом, она же соучастница! Каким-то образом Алан Гудвин узнал правду, вот и убил обоих.

Поезд набирал скорость, восточный Лондон понемногу уступал место зелени и открытым пейзажам.

– Нет, не пойдет, – резюмировал Готорн. – Полиция наверняка проверила ее зрение; к тому же ты забываешь кучу других факторов.

– Каких?

Готорн пожал плечами – видно, ему лень было продолжать разговор. Впрочем, подумав, он все-таки сжалился надо мной.

– В каком состоянии Дайана Каупер пришла к гробовщику? И что первое она увидела там?

– Что?

– У тебя записано в той дурацкой первой главе. В этом вся суть.

Что она увидела первым?

Я попытался представить себя на месте Дайаны. Вот я выхожу из автобуса, иду по тротуару. Так, вывеска «Корнуоллис и сыновья», даже две. Или часы, остановившиеся за минуту до полуночи. О чем это может говорить? Еще книга из мрамора в витрине – типично для подобных заведений. Состояние? Миссис Каупер знала, что умрет, – так сказал Готорн. Кто-то ей угрожал, однако она не пошла в полицию. Почему?

Неожиданно я разозлился.

– В конце-то концов! Ты тащишь меня через полстраны – мог бы и объяснить, куда мы едем и зачем!

– Я уже сказал – мы едем повидать судью, а потом на место преступления.

– Так, значит, это имеет отношение к делу?

Готорн улыбнулся. Его лицо отражалось в оконном стекле, за которым проносились сельские пейзажи.

– Когда тебе платят посуточно, все имеет отношение к делу.

Он углубился в книгу и больше не проронил ни слова.

* * *

Найджел Уэстон, судья, вынесший решение в пользу Дайаны Каупер, жил в самом центре Кентербери с видом на кафедральный собор с одной стороны и колледж Святого Августина – с другой. Проработав всю жизнь с законом, он решил окружить себя историей и религией: древние стены, шпили, проповедники на велосипедах. Солидное пропорциональное здание с обширным газоном: комфортное жилище человека, устроившего себе комфортную жизнь.

Готорн договорился о встрече на одиннадцать часов, и Уэстон поджидал нас у двери, пока я расплачивался за такси. Он был похож скорее на музыканта или дирижера, чем на законника в отставке: изящный, хрупкий, с длинными тонкими пальцами. Ему шел восьмой десяток, и с годами Уэстон усох, почти исчез в своем кардигане крупной вязки и вельветовых брюках; на ногах – шлепанцы вместо туфель. Запавшие глаза напряженно смотрели на нас поверх жестких скул, как два клерка на скамье.

– Входите, входите. Надеюсь, поездка была приятной?

Я удивился его любезности. Наверное, Готорн не сказал ему, зачем мы приехали.