Это случилось в полночь

Осторожно опустив Микаэлу на шелковистую траву, Харрисон нежно коснулся губами губ Микаэлы и накрыл ее своим мощным телом.

– Ты хочешь этого? – спросил Харрисон, отбросив с лица Микаэлы прядь волос.

– Да. Я хочу тебя. Сейчас.

На его лице промелькнула улыбка, слишком страстная, чтобы быть нежной; их сердца бились совсем рядом, его бедра – в колыбели ее ног. Харрисона била дрожь. Он пытался сдержать себя, но это было выше его сил. Микаэла нежно провела рукой по его волосам – ей не верилось, что Харрисон готов был потерять контроль. Ну что ж, этого она и добивалась.

Харрисон повернул голову и задержал дыхание, любуясь их сплетенными телами. Затем он перевел взгляд на груди Микаэлы и ниже – к ее шелковистому животу, к которому прижимался своим разгоряченным телом.

Лицо Харрисона было полно страсти, первобытного желания и благоговейного трепета. Его рука легла на грудь Микаэлы – даже в неверном свете костра было видно, насколько светлее ее кожа. И пальцы скользнули к темнеющему в ночи треугольнику черных волос – к замершему в ожидании чувственному лону. Микаэла застонала, наслаждение захлестнуло ее, ноги, откликаясь на ласку, задвигались.

– Микаэла… Микаэла, – словно в бреду шептал Харрисон, его тело дрожало, волны желания, нарастая, затопили огнем все его существо, и казалось, сердце вот-вот разорвется от переполнявших его чувств.

Поток теплой влаги прошел через Микаэлу, внутри все напряглось. Стремление слиться с Харрисоном в одно целое, вобрать его в себя потрясло ее. Микаэла была готова, она с нетерпением ожидала его вторжения. И Харрисон вошел в нее – плавно и своевольно, ритмичными толчками рвущейся наружу страсти. Их дыхание сбилось, они стонали и дрожали, взмывая в наслаждении, заполняя собой друг друга. Микаэла хотела большего, стремясь потонуть в неизведанных ранее чувствах и ощущениях, отбросив прочь все, что ее сдерживало. Под ее ладонями мускулы Харрисона напряглись, тело дрожало, и все же он старался удержаться от завершения, от центра ее пульсирующего желания. И здесь на пике безумного накала страсти, когда ничего больше уже не имело значения, Харрисон подтолкнул ее еще выше, взял еще больше…

Его губы касались груди Микаэлы, руки повторили мягкие формы, Харрисон вновь нырял в нее, все глубже и глубже, наполняя собой ее тело. Их сердца колотились так, что казалось, сотрясаются тесно соединенные тела. Они раскачивались, теперь уже медленно, мужчина и женщина, как бы испытывая друг друга перед ослепляющим стремительным зенитом.

Их неожиданно вырвавшийся на свободу ненасытный голод, заполнивший собой ночь, нуждался в утолении. Яростный шторм закружил их.

Крепко держа Харрисона, Микаэла жадно ловила воздух, сражаясь с безумным биением внутри, с захватывающим натиском.

Пораженная красотой и силой чувства завершения, Микаэла закричала.

Сердце Харрисона колотилось, готовое выскочить из груди. Медленно склонившись к лицу Микаэлы, он втянул в себя ее горячее дыхание. Микаэлу пронизала дрожь, когда рука Харрисона скользнула по ее груди – это был жест мужчины, обладавшего женщиной и получившего от этого наслаждение.

Харрисон тяжело навалился на Микаэлу, теплый и расслабленный, но защищающий. Она поцеловала его в плечо, слегка куснув при этом, и нежно погладила по спине.

– Никогда не видела тебя таким, – прошептала Микаэла.

Она спала очень крепко, с трудом просыпаясь и возвращаясь в чувственный сон, на деле оказавшийся реальностью, в которой Харрисон переворачивал ее на спину, целовал и одновременно стаскивал с нее спортивные штаны. Микаэла вернулась в рассвет и в объятия мужчины, который наполнял ее, толчками забрасывая дрожащую теплоту, которая быстро взрывалась, глубоко рассыпая по телу волны горячего наслаждения.

Глава 10

Из дневника Захарии Лэнгтри:

«Мне нечего дать жене, кроме небольшого кольца с рубином, которое раньше принадлежало моей дорогой матушке. А нашим детям я подарил эту нехитрую колыбельную, которая родилась в моем сердце:

Нежно и неспешно… утро подкрадется.
Сладкий сон к тебе придет, и печаль уймется.
Будет утро, будет пища, солнышко взойдет.
Засыпай, родной мой, сон тебя зовет».

– Дайте человеку компас и карту, и он будет знать все, что ему необходимо. Ну нет, вы заблуждаетесь, мистер Кейн. Я исходила здесь все и ориентируюсь прекрасно, – говорила на следующее утро Микаэла. Она указывала в направлении островерхих сосен. – Если мы поднимемся вон по тому хребту и спустимся по той небольшой лощине, то окажемся совсем близко от служебной дороги, которая ведет к старому шоссе штата.