Это случится не завтра

Слегка утолив аппетит, Ева набирает номер Нико. Трубку не берут, и она расстроена, хоть и не без примеси облегчения. Ей и хочется сказать, что между ними все улажено, и напрягает предстоящий тяжелый разговор. Из кафе Ева неторопливо идет к метро. На улице идеальная субботняя погода, воздух прозрачен и прохладен, и она воображает, что след в след за ней шагают невидимые соглядатаи. В полупустом вагоне она пролистывает оставленный кем-то «Гардиан», читает обзоры книг, которые никогда не купит.

Галерею в Чисвике найти непросто, на двери – лишь скромная серебряная табличка. Залитый солнцем кирпичный фасад, эркер, глядящий на Темзу, первый этаж георгианского дома. Ступив внутрь, Ева сразу чувствует себя не в своей тарелке. Друзья Ричарда хоть и не подчеркивают своей избранности, но всем видом тактично намекают, что чужим здесь не место. Поскольку с Евой никто не заговаривает, она принимает серьезный вид знатока, поглощенного произведениями искусства. Акварели и рисунки вполне приятные и безобидные. Котсуолдские пейзажи, лодки на якоре в Олдебурге, девочки в соломенных шляпках на каникулах во Франции. Есть даже портрет Ричарда, весьма неплохой. Ева с удовольствием разглядывает эти работы, когда к ней сбоку подходит худощавая женщина с глазами прозрачными словно морское стекло.

– Ну и как вам? – спрашивает она.

– По духу очень похоже на него, – отвечает Ева. – Мягкий, но непроницаемый. А вы, наверное, Аманда?

– Да. А вы, наверное, Ева? Которая не подлежит обсуждению.

– В смысле?

– Ричард очень часто вас упоминает. Даже чаще, чем сам отдает себе в этом отчет. Понятное дело – секретность, то-сё. Я его и не расспрашиваю. Но мне всегда было любопытно.

– Поверьте, я кто угодно, только не таинственный персонаж.

Аманда дарит ей бледную улыбку.

– Позвольте вас чем-нибудь угостить. – Она кивает Ричарду, который с добродушным лицом ходит между гостями с обернутой в салфетку бутылкой просекко. Абсолютно неожиданно – учитывая его обычный стиль серой мыши – на нем лихо расстегнутая розовая сорочка и слаксы.

– Ага! – произносит он. – Вы уже познакомились. Прекрасно. Сейчас принесу Еве бокал.

Ричард отправляется за шампанским, а Аманда протягивает руку, будто собирается поправить раму у картины. Она едва касается рамы, но Ева успевает заметить у нее на пальцах платиновое обручальное кольцо и мерцающий бриллиант помолвочного.

– Я не сплю с вашим мужем, – говорит Ева. – Если, мало ли, вы подумали.

Аманда поднимает бровь.

– Рада слышать. Вы совсем не в его вкусе, но вы же знаете, как ленивы мужчины. Все, что под руку попадется.

Ева улыбается:

– Картины, похоже, неплохо продаются. Много красных этикеток.

– В основном рисунки. Они дешевле. Рассчитываю на Ричарда: если он будет вливать побольше белого вина, то и живопись, возможно, пойдет лучше.

– А вы не скучаете? По всем этим воспоминаниям?

– Картины как дети. Хорошо, когда они в доме есть, но чтобы не всегда.

Ричард возвращается с бокалом, наполняет его и протягивает Еве.

– Можно тебя на пару слов? Пять минут.

Ева кивает. Делает полуоборот, но Аманда уже ушла.

– Позволь представить тебе нашу дочь, – говорит Ричард.

У Хлои Эдвардс длинные ресницы и материнская фигура.

– Ты работаешь с папой? – спрашивает она, когда ее отец отходит в сторону. – Круто! Мы с мамой ни разу не встречались с его шпионами, так что прости, если я выгляжу немного как фанат. И у тебя наверняка в сумке пистолет.

– Наверняка, – улыбается Ева.

– Хотя, кстати, одного я видела. В смысле, одного шпиона.

– Я его знаю?

– Если знаешь, тебе повезло. Мы тогда жили в своем доме в Сен-Реми-де-Прованс. Мама не то писала этюды, не то занималась шопингом, не то еще что-то, и он пришел к нам на обед. Такой, довольно немолодой. Русский. Убийственно крутой. Боже мой. Я о нем мечтала.

– Сколько тебе было лет?

– Лет пятнадцать. Не помню, как его звали. Да и потом, наверняка имя было фейковым, да?

– Не обязательно. А на картине – это ты? В соломенной шляпе?

– Боюсь, да. Вот бы ее кто-нибудь купил и увез отсюда.

– Правда?

– Ну это, сама видишь. Типа, белая девочка на каникулах.

– Но иметь дом в Провансе совсем неплохо.

– В общем, да. Жара, запах лаванды. Вот это вот всё. Но я не слишком гожусь для богатеньких парижских мальчиков в шортах «Вильбрекен».

– Предпочитаешь крутых русских?

– Еще бы!

– Тогда нужно идти по стопам отца. Там таких до фига.

– Он говорит, для шпионки я слишком гламурная. Типа, нужно выглядеть простецки. Идешь по улице, а тебя никто не замечает.

Ева улыбается.

– Вроде меня?

– Нет, нет, нет. Я не хотела сказать…

– Да неважно. Я просто поддразниваю. Но твой отец прав. У тебя потрясающая внешность, и тебе следует этим пользоваться.

Хлоя отвечает ухмылкой.

– Ты хорошая. Мы можем с тобой и дальше общаться? Папа всегда твердит, что надо поддерживать связи с правильными людьми. – Она протягивает Еве визитку с именем, телефоном и черепом с костями.

– Не уверена, что я из правильных людей, но спасибо. Ты учишься?

– Хочу поступить в драматическую школу. Перед Новым годом прослушивание.

– Тогда удачи!

Сквозь толпу гостей продирается Ричард и хлопает дочь по заднице.