Это смертное тело

Все вышло не так. Она посмотрела на него, и он увидел в ее глазах осознание. Он знал, что это удивление, она и должна была удивиться, но одновременно это означало и приветствие. Он пошел вперед, зная, что нужно сделать. В этот момент не было голосов, не было хора звуков, он ничего не слышал, даже музыки из наушников.

И он потерпел неудачу. Кровь повсюду — на ней, на нем, на ее руках и горле.

Ему пришлось бежать. Сначала он спрятался, обтер себя упавшими листьями, пытаясь убрать кровь. Снял рубашку и скатал ее. Вывернул наизнанку пиджак. Брюки были запачканы, но они были черными, а черный цвет скрывал пролившуюся на них алую кровь. Ему надо было добраться до дома, то есть сесть в автобус, да еще и не один, а он не знал, где выйти, чтобы пересесть. На это уйдет несколько часов, его увидят, на него станут смотреть, начнут шептаться, но это неважно, потому что…

«…еще один знак, и ты его прочитаешь. Вокруг тебя знаки, но ты предпочитаешь защищать, хотя должен сражаться…»

…ему нужно добраться до дома и очистить себя, чтобы сделать то, к чему он предназначен.

Никто, сказал он себе, не догадается сложить одно с другим. Каких только людей не встретишь в лондонских автобусах, на них никто и внимания не обращает, а если даже обратят внимание и вспомнят, что они видели, это неважно. Вообще ничего не важно. Он потерпел неудачу, и ему с этим жить.

Глава 6

Изабелла Ардери не обрадовалась, когда на следующее утро помощник комиссара Хильер явился на собрание ее команды. Это выглядело как проверка, и ей это не понравилось, хотя он и заверил, что пришел просто похвалить ее за то, как она провела накануне пресс-конференцию. Изабелле хотелось сказать, что она не дура. Она отлично понимает, зачем он притащился и встал так важно в углу комнаты, понимает также, что ответственный за расследование — «а это я, сэр» — должен выслушать все, что сотрудник по связям с общественностью посоветует относительно информации, которой можно поделиться с прессой, и, стало быть, поздравлять ее не с чем. Тем не менее на похвалу начальства Изабелла ответила дежурной фразой «благодарю, сэр» и замолчала, с нетерпением предвкушая немедленный уход помощника комиссара. «Держите меня в курсе, исполняющая обязанности суперинтенданта». Это обращение попало в цель, как и планировал Хильер. «Исполняющая обязанности суперинтенданта». Ей не надо было напоминать, что она проходит испытательный срок, однако Хильер при каждой возможности напоминал ей об этом. Изабелла сказала, что пресс-конференция и ее обращение к потенциальным свидетелям, заметившим что-то подозрительное, уже приносит плоды, после чего спросила, не хочет ли помощник комиссара ознакомиться с кратким содержанием телефонных звонков за прошедшие дни. Хильер посмотрел на нее пронизывающим взглядом, словно прощупывая, что стоит за ее вопросом, и только потом отклонил предложение, но Изабелла постаралась сохранить непроницаемое выражение лица. Очевидно, Хильер решил, что она говорит искренне. Сказал, что они еще увидятся, и с этими словами вышел, оставив ее под недружелюбным взглядом инспектора Джона Стюарта, который Изабелла благополучно проигнорировала.

Опрос жильцов в Стоук-Ньюингтоне был в разгаре, кладбищенскую территорию продолжали медленно прочесывать, внимательно выслушивались все телефонные звонки, чертились диаграммы, составлялись карты. Команда был готова извлекать все полезное из того, что говорилось на пресс-конференции, из сообщений в телевизионных новостях и в газетах, из фоторобота, составленного с помощью двух молодых людей, обнаруживших тело. Работа шла, как и следовало, и Изабелла была удовлетворена ее ходом.

Относительно аутопсии у нее, однако, имелись сомнения. Вскрытие она плохо переносила. Вид крови не вызывал у нее состояния, близкого к обмороку, но вскрытое тело и процесс изъятия и взвешивания того, что совсем недавно было живыми органами, действовали на нее неважно. По этой причине сегодня она решила не брать с собой никого на эту процедуру. Она и от ланча отказалась в пользу одной из трех маленьких бутылочек водки, которые с той же целью сунула в сумку.

Морг она нашла без труда. Там ее дожидался патологоанатом из Министерства внутренних дел. Он представился как доктор Уиллефорд, «но зовите меня Блейк, зачем нам с вами формальности?», и спросил, не нужен ли ей стул или табурет, «если расследование покажется вам не по силам». Он произнес это вполне доброжелательно, но Изабелла не поверила его улыбке. Она не сомневалась в том, что о ее реакции на вскрытие будет доложено. Длинные щупальца Хильера протянулись даже сюда. Изабелла поклялась себе держаться стойко и сказала Уиллефорду, что не ожидает никаких трудностей, ей, мол, на вскрытиях ни разу не становилось плохо. Это была чистая ложь, но ему-то откуда знать? Он хихикнул, погладил подбородок и весело сказал: «Хорошо, тогда пойдем». Изабелла подошла к каталке из нержавеющей стали и уставилась на ожидавшее вскрытия тело. С правой стороны шеи у жертвы была кровавая рана, похожая на молнию.