Это только цветочки

«Что это, Димочка, ты так хлопочешь обо мне? Соблюдаешь приличия, создаешь видимость?»

— Большое тебе спасибо! — возликовала я.

— Как вообще у тебя дела? — благосклонно поинтересовался Димка.

— Курить тут у тебя можно?

Димка молча пододвинул ко мне массивную хрустальную пепельницу.

— Дела мои так себе, — хмыкнула я, доставая из кармана пачку «Кэмела» и зажигалку, — но самое интересное то, что я знаю фамилию того парня, которого расстреляли на поляне…

Я следила за выражением Димкиного лица.

— Вот как? — оживился он.

«Судя по реакции, он знает об этом деле, — мелькнуло у меня в голове, — знает, кому понадобилась смерть Шатрова».

— Старший охотовед Тарасовского района Шатров Вячеслав Николаевич. Тебе это имя ничего не говорит?

— Ну как же, он проходил по обвинению в получении взятки, потом его оправдали…

— У него был друг в вашей прокуратуре, некий Лунин Аркадий Александрович, которому он в свое время передал разоблачительный материал на Садыха Тагирова, брата начальника РУБОПа.

— Да, только Лунин уволился… — смущенно сказал Димка.

— Это я знаю. У тебя нет его координат?

— Телефон могу дать, — Димка полез в карман, достал записную книжку и приготовился диктовать.

Увидев, что я таращу на него глаза, он порекомендовал мне записать номер.

— У меня хорошая память, — с усмешкой ответила я.

— Ах, да, я и забыл, что имею дело с супервумен, — насмешливо улыбнулся он.

Он сказал мне номер телефона Лунина, и моя феноменальная память не замедлила тут же зафиксировать новое сочетание из шести цифр.

— Спасибо. А что ты можешь сказать о нем? — напрямик спросила я Димку.

— Нормальный мужик, — пожал плечами Димка.

— А почему он уволился? Его что, вынудили? — не отступала я.

— Да не знаю я, написал заявление и уволился.

— А главный как прореагировал? Просил остаться?

— Не знаю, мы с Луниным друг друга немного недолюбливали, он про свое увольнение до последнего молчал. Селиванов ценит хороших работников, наверняка он просил Лунина остаться… — без особой убежденности произнес Димка.

— А с тобой Селиванов не делился?

— У нас и без того забот хватает, чтобы еще увольнение товарищей обсасывать… Уволился так уволился. У нас демократия, человек где хочет, там и работает. Вот ты, например, сделала себе лицензию и работаешь детективом… — он с улыбкой посмотрел на меня.

— А Тагирова знаешь? — продолжила я.

— Знаю, приходилось даже на совещаниях встречаться.

— Я вот все думаю: Шатров задержал его брата, поймал на браконьерстве, передал бумаги в прокуратуру, то бишь Лунину, а потом вдруг был обвинен в получении взятки. А Садых на свободе, его братец хоть и переведен в район, но по-прежнему работает в РУБОПе.

— Я тебе даже больше скажу, — таинственно посмотрел на меня Димка, — Рустам Тагиров был пойман на передаче сведений бандитам, он связан с преступной группой, которой руководит некий Богомаз. ФСБ давно хочет этого Богомаза на чистую воду вывести. Но то ли он такой осторожный и увертливый, то ли и в ФСБ предатели есть, только пока у них ничего не получается. Представляешь, обстановочка: бандит связан с начальником организации, призванной с этим бандитом бороться!

Я, честно говоря, не ожидала от Димки такой вот тирады. Очень уж откровенно и доверительно. Что это на него нашло?

Видя мою растерянность, Кожухов опустил глаза.

— Я не должен был тебе всего этого говорить, но накипело, понимаешь ли… — Димка вздохнул.

— А где те бумаги, которые Шатров передал Лунину, материалы дела?

— Здесь, где ж им еще быть!

— Просто так лежат? Интересно было бы на них взглянуть…

Димка сделал вид, что рассматривает свои руки.

— Но ведь в РУБОПе и такие люди есть, как Стригунов, — гордо изрекла я.

— Есть, — без особого энтузиазма согласился Кожухов.

Спохватившись, он взглянул на часы.

— Тебе пора.

Я затушила сигарету в пепельнице и вышла из кабинета. Он объяснил мне, как найти Селиванова. Я прошла по коридору до конца и уперлась в большую дверь из темного дерева, на которой красовалась бронзовая табличка, извещающая, что за этой дверью кабинет главного прокурора области.

У Селиванова была самая настоящая приемная, пол которой устилал ковер. Вдоль стен стояли шикарные шкафы с документацией, за овальным столом восседала грозная мадам со взбитыми в высокую прическу волосами. Один ее вид должен был настроить на торжественно-степенный лад. Я чинно поздоровалась с ней и объяснила, кто я и что хочу, ссылаясь на протекцию Кожухова. Она милостиво разрешила мне войти в кабинет, предварительно предупредив своего шефа по телефону.