Это в сердце было моем

Танк возник неожиданно. Грозный, могучий, в облаке кирпичной пыли и щебня. Бело-розовый, как привидение, как Panzerteufel, бронированный дьявол. Как божья кара.

Все забились в подземелья. Пушка у тюремной стены не успела выстрелить, танк со скрежетом вдавил ее в землю. И ринулся вглубь крепости. Он расстреливал пулеметные гнезда, таранил машины, разрушал капониры, уничтожал зенитки, утюжил ходы сообщений, валил колья с проволокой.

Он носился вокруг тюремной стены и церкви, вдоль вала, откуда должны были прийти пехотинцы Кострецова. Он ждал их.

Танк непрерывно маневрировал, действовал огнем, гусеницами, тараном, парализуя главные опорные пункты внутренней обороны крепости. Бил и отбивался.

Его пытались подорвать, зажечь, остановить. Танк сметал на своем пути все преграды.

"Vernichten!"- кричали офицеры, но уничтожить русский танк не удавалось. Он хозяйничал в крепости, бесстрашный и дерзновенный. Он ждал своих.

А свои, семьдесят бойцов, весь личный состав пехоты 1188-го стрелкового полка, безуспешно пробивались сквозь свинцовый ливень и гранатный град. И срывались, один за другим, по ледяной крутизне к замерзшей Ловати. Мертвые и раненые.

Штурм не удался.

На одинокую русскую машину обрушили все силы, весь огонь. Танкисты еще могли спастись, вырваться из петли: минеры не сразу перекрыли выход из крепости подвижными фугасами.

Экипаж продолжал сражаться. Еще оставались снаряды в гнездах и диски с патронами.

Фашисты наседали. Пришлось отойти на открытое место, куда не добросить гранату, не дошвырнуть ампулу с адской смесью. Танк устремился в западную горловину крепости. В последний момент танкисты увидели впереди по курсу озеро и успели отвернуть вправо, к кирпичной казарме, почти впритык к земляному валу...

Зажигательная ампула угодила в башню. Стекло со звоном разбилось о броню. Жидкий огонь поплыл на корму, к моторному отсеку.

Люди еще могли выбраться. Откинуть люки, выскочить из пламени!

Они бились до последнего снаряда, до последнего патрона в последнем пулеметном диске.

Охваченная пламенем машина круто развернулась и ушла в озеро. Пятеро остались на боевых местах.

Никто не знает и не узнает уже никогда, о чем они думали. И я не посмею сочинять ни предсмертной песни, ни прощальных слов героев. Точно установлено одно: они не сдались. Ни живыми, ни мертвыми.

Народная легенда требовала: искать, найти, отдать последние почести пяти танкистам.

Озеро пытались исследовать одиночки и группы, добровольцы и саперы. В сорок шестом, в начале пятидесятых, в пятьдесят седьмом годах. В июне 1964-го решили использовать пожарные машины.

Тщетно. Авторитетная комиссия - председатель горисполкома, секретари горкома партии и комсомола, военный комиссар, начальник городской пожарной команды - подписала акт: "В результате полной откачки воды в озере, расчистки от ила до минерального грунта и прощупывания до глубины 1,6-2 метра установлено, что танка в озере нет".

Исчез. Или не было? Был, возможно, но в другом месте, в другом городе, не в Великих Луках...

Значит, все, что в официальных бумагах и частных письмах, - ошибка, заблуждение?

Танка в озере нет! И напрасны все розыски. Карпова, других людей. Начальника Никольского отделения связи А. В. Ласыгина, например.

"Ваше письмо было вскрыто для выяснения, так как колхоза в д. Масловка в данное время нет. Я решил уточнить интересующие Вас данные.

Гр-н Ребриков Петр Георгиевич, 1920 г. рождения, действительно проживал в д. Масловка, но потом в 1931 г. уехал с родителями под Москву. Из опроса населения узнал, что сестра Ребрикова проживает от нас в 20 км. Стараюсь связаться с ней, но пока не смог".

Начальник почты мог - куда проще и на законном основании! - отослать письмо с пометкой "адресат выбыл". А. В. Ласыгин отправился в свой выходной день по раскисшей дороге за двадцать километров. И вот:

"Мой дядя, Ребриков Петр, погиб в январе 1943 года. Об этом написал его друг. Танк, попав в окружение, был подожжен, и весь экипаж, решив не сдаваться, направил свой танк в озеро. То же сообщил маме и командир части.

Высылаю единственную фотографию, которая сохранилась.

Ребрикова Людмила".

Постепенно установилась связь почти со всеми родственниками погибших танкистов.