Это в сердце моем навсегда

Об Октябрьской социалистической революции нам стало известно 27 октября. Полк в это время находился около города Лимбажи. Наш эскадрон размещался примерно в двадцати километрах северо-западнее Лимбажи, в Салацгрива. Я тотчас же сорвал с себя погоны и явился к командиру эскадрона корнету Гехелю. Гехель, сын служащего, и раньше выражал недовольство Временным правительством. Часто жалуясь на неудачи по службе, он говорил и о непопулярности войны в целом. Мое предложение снять погоны он принял с готовностью. Вместе с ним мы поехали по взводам.

Солдаты ликовали. С великой радостью приветствовали они свершившуюся революцию. Отовсюду слышались возгласы:

- Конец проклятой войне!

- Скоро по домам!

Иначе встретило в нашем полку весть о социалистическом перевороте большинство офицеров. Когда полковой комитет предложил им снять погоны, командир части и начальник штаба наотрез отказались. Комитет вынужден был арестовать их.

На общих собраниях состоялись выборы командиров эскадронов и взводов. Мне доверили командовать первым взводом.

В ноябре мы с корнетом Гехелем создали красногвардейский отряд. В его состав вошли 1-й и 2-й сабельные эскадроны, пулеметная команда. Отправились на подмогу петроградцам. В Пярну к нам присоединилось прибывшее пополнение, которое я когда-то обучал. Отряд численностью в 300 человек в конце декабря прибыл в Нарву, влился в Нарвский гарнизон, состоявший из красногвардейских отрядов, и участвовал в боях с немцами вплоть до заключения Брестского мира. Когда была создана Красная Армия, многие из нас остались служить в ней до конца своей жизни.

В одном из боев с немцами меня контузило, и я был направлен в петроградский госпиталь. После лечения получил четырехмесячный отпуск и уехал в родное село Комарове.

Большие перемены произошли тогда в Ярославской губернии. Деревенская беднота брала власть в свои руки. Бедняки часто обращались к нам, солдатам, с просьбой помочь отобрать хлеб у кулаков-мироедов, которые зарывали его в землю, лишь бы не отдать голодающим.

Во время эсеровского восстания в Ярославле в Покровское, что на реке Соть, эсеры подвезли вагон оружия. Оно хранилось у кулаков и попов. В этот район прибыл красногвардейский отряд, которым командовал военком из нашей Леонтьевской волости.

В отряде встретил старого друга Павла Шилкина. Мы приняли участие в ликвидации восстания.

И в нашем краю Советская власть прочно встала на ноги.

В октябре 1918 года окончился мой отпуск. За время, проведенное в деревне, я окончательно поправился, окреп, от былой контузии не осталось и следа. Мне захотелось как можно скорее вернуться к друзьям, окунуться в самую гущу событий, полностью отдаться напряженной боевой жизни.

В один из прохладных октябрьских дней явился в военкомат и получил назначение на Восточный фронт.

Собрав свой нехитрый багаж, я распрощался с родными, знакомыми и зашагал по дороге на Ярославль. До деревни Кетово меня провожали с гармошкой ребята и девчата. Дальше пошел один. На попутных подводах добрался до Ярославля. В военкомате встретил товарища из Петрограда Павла Скуратова. Он решил помочь мне сесть на пермский поезд. Эшелоны, двигавшиеся на Восточный фронт, были переполнены. Прошел один, второй, третий... устроиться все не удавалось. Наконец, когда надежда была уже потеряна, к вокзалу подошел эшелон с кавалеристами. Выскочив на перрон, я спросил у сгрудившихся в тамбуре солдат, куда они следуют. Молчат - военная тайна.

Направился к начальнику эшелона. К удивлению и радости, в одном из вагонов встретил своего бывшего сослуживца по 9-му запасному кавалерийскому полку Николая Гусева. Он сообщил мне, что с ним едет и другой наш однополчанин командир взвода Дозоров. С помощью Гусева пристроился к конникам. Через несколько суток прибыли на станцию Глазов. Отсюда я отправился в штаб 3-й армии. Меня определили в 3-й маршевый эскадрон. Состав его был пестрый. В нем служили бывшие артисты, учителя, бухгалтеры, рабочие и крестьяне. Командир эскадрона в кавалерии никогда прежде не служил и мало что в ней понимал.

В течение недели ко мне присматривались. Наконец выдали обмундирование и как бывшему коннику вручили лошадь, самую норовистую, которая не давала себя седлать и с которой никто в эскадроне не мог справиться.

Однажды во время занятий по конной подготовке я заметил, что комэск неправильно подает команду, и подсказал, как надо это делать. Тогда он предложил мне командовать сначала сменой, а потом и эскадроном.

Через некоторое время бойцы уже знали боевые порядки, умели атаковать пехоту и конницу, одним словом, превратились в заправских кавалеристов. К концу ноября это было уже вполне обученное, боеспособное подразделение.